Очередное мое сочинение...

Julka

Участник
Сори, что начала новую тему, просто в том пока мысль не развивается, а тут новая родилась :oops: :roll:

Шел дождь, но в конюшне было тепло и сухо. Маша сидела в конюховке и допивала остывший чай. Эту ночь ей предстояло провести в конюшне, и эта перспектива совсем ее не радовала, ведь случилось несчастье – у их всеобщего любимца Ветра начались колики и ей предстояло водить его вместе с ветеринаром.
Колики у Ветра были уже в третий раз, и никто не знал, как они закончатся. Ничто не предвещало беды, Маша, как обычно, завела его в денник после вечерней тренировки, растерла и ушла в амуничник. Пока она не спеша, разобрав на ремешки и разложив их на подоконнике, чистила уздечку, коню стало плохо. Об этом ей сообщил конюх Миша, влетев в амуничник и уронив хлысты, стоявшие в углу у двери. Маша спокойно выслушала долгую предысторию, но когда Миша наконец дошел до самого главного:
- Конь, он… ну…, ну в общем, он пытается укусить живот или ударить его ногой… - тогда от ее спокойствия не осталось и следа. Она перепрыгнула гору хлыстов, и, сбив с ног Мишу, полетела в конюховку – звонить ветеринару. На конюшне не было штатного вет. врача, но специалист из клиники неплохо знал их лошадей и обещал приехать с минуты на минуту. Не повесив трубку, Маша вылетела из конюховки, снова снесла Мишу, шедшего по проходу, и пронеслась к деннику Тишки, как она ласково называла Ветра.
Для того, чтобы понять, насколько дело плохо ей понадобилось всего несколько секунд. Серый в яблоках голштинец лежал на опилках и неистово колотил ногами по стенам, оставляя на дереве вмятины по форме копыт. Стенка сотрясалась, а стоявшая в соседнем деннике кобыла ржала от страха. Маше потребовалось приложить огромные усилия, чтобы заставить его подняться. Конь начал переворачиваться с боку на бок, чуть не завалив на себя Машу, и ей пришлось взять в руки хлыст. Наконец она вытащила его из денника и потащила за собой по проходу, что было совсем нелегко – весил конь немало. Постепенно он расходился и стал шагать сам. Им повезло, что проход в конюшне был достаточно широкий и можно было развернуться, не слишком напрягаясь. До крытого манежа идти минут десять, а мочить бедного Тишу совсем не хотелось.
Ветеринар Иван Михайлович ее заставил себя ждать. Молодой, но удивительно серьезный и пунктуальный, он никогда и никуда не опаздывал. Светловолосый и высокий, в очках, он умел произвести впечатление, и хотя ему было всего двадцать пять лет, люди относились к нему с уважением, которое было так необходимо в его работе. Его компетентность ни у кого не вызывала сомнений. Он никогда не ошибался в выборе диагноза и умел находить общий язык с самыми «строгими» лошадьми, которые могли после лечения ходить за ним по пятам, тереться мордой, чесаться. А процедуры, которые он проводил, никак не назовешь приятными. Любой из его советов по уходу за лошадьми становился законом. Забавно было наблюдать, как седые тренеры и конюхи, старше его в два, а то и в три раза, и считающие, что все и всегда знают лучше других, в разговоре с ними теряли всю свою спесь и соглашались со всем, что он говорил. Ветеринаром он был от Бога. Маша это понимала, хотя часто жалела, что он выбрал такую профессию, и что его визит в конюшню означал беду. Те семь лет, которые разделяли Машу с ним, казались ей вечностью, и, безусловно проложили между ними пропасть. И все равно она всегда безумно радовалась его приходу, и благодарила человечество за то, что были придуманы обязательные осмотры и разнообразные прививки.
В этот раз он приехал даже быстрее, чем обычно. Всегда спокойный и уверенный в себе, сейчас он выглядел каким-то озабоченным и усталым. Забыв даже поздороваться с Машей, чем сильно обидел ее, он моментально пролетел к ней, выхватил из рук чембур и повел коня на развязки. Он приезжал к Ветру в третий раз, и он, как никто другой, знал, чем могут для него обернуться очередные колики. Он очень торопился, несколько раз карабин развязок, который давно следовало починить, соскакивал. Пальцы напряжены, лицо сосредоточено, ни одного лишнего движения… Полный осмотр, результатами которого он даже не затруднил себя поделиться с Машей, его совсем не успокоил. Он опять отстегнул развязки и повел коня по проходу.
- Иди, попей чаю, потом сменишь меня, – сказал он тоном, не терпящим возражений и не позволяющим задать вопрос. Она ушла в конюховку, не забыв погладить Тишу, который в ответ тихонько фыркнул. Иван Михайлович посмотрел на нее неодобрительным взглядом, ясно говорящим, что она тут лишняя, и она поспешила уйти. От такого взгляда сердце противно сжималось, хотя она и понимала, что он просто очень волнуется за Тишу.
В конюховке она начала успокаиваться. Слушая тихий голос ветеринара и мерное цоканье копыт по полу, она все более и более уверялась в том, что ничего страшного не произойдет. В это было так легко поверить, когда он был рядом с лошадью.
 
Вы хоть скажите, как вообще? :roll:

:arrow: Лошадей Маша обожала с детства. Родители даже понять не могли, откуда у выросшего среди города, многоэтажек, выхлопных газов и машин, ребенка могла появиться такая непреодолимая страсть к лошадям, усиливающаяся с каждым днем.
В шесть лет она впервые села на лошадку в парке. Восторга от такого события хватило, чтобы привести родителей в ужас и дать им понять, что эта любовь не пройдет. С тех пор любая воскресная прогулка по парку, поход по магазинам, в цирк, кукольный театр, зоопарк (где главным объектом посещения, естественно, были загоны с зебрами, у которых девочка могла стоять часами, наблюдая за симпатичными полосатыми Лошадками), заканчивались одинаково: утомившийся от долгого похода ребенок оживал, воскресал душой и телом и буквальном смысле слова летел на встречу лошади.
Девочки, катавшие в том парке, скоро запомнили ее. Каждый раз у нее в кармане находился припасенный с завтрака кусочек хлеба. Всего в парке катали три лошадки, все небольшого роста, пушистые и симпатичные. Но особенно ее привлекала Манечка, пегая поняшка, самая маленькая из неразлучной троицы. Были они на удивление сытыми и ухоженными, девочки не носились на них галопом по дорожкам и не сбивали с ног детишек. Такое в наших городах, к сожалению встречается редко, но в этом маленьком парке, как на острове, отделенном от остального бушующего мира, всегда было тихо и спокойно, а приходящие люди сразу становились добрыми и вежливыми.
В скором времени, в одно прекрасное во всех отношениях воскресное утро, родители, не выдержав ее напора, сразу повели девочку в парк, и она провела со своими любимцами весь день. Родители, попросив катавших девочек присмотреть за ней, удалились, оставив Машу с ее счастьем. Девочка всячески помогала работницам, водила Манечку по кругу, рвала траву. Девочкам нравилась небольшая любительница лошадей, смело подходившая даже к кусачему Пушистику, которого они сами немного побаивались. Лошади как будто чувствовали Машино отношение, и были с ней более аккуратными, внимательными.
К вечеру, когда солнце стало опускаться, толпа редеть и замечательный день подходил к концу, Машу ожидало еще одно чудо – девочки дали ей самой прокатиться на Манечке шагом, объяснили, как ей управлять, а потом в поводу прокатили рысью. Машу трясло, зубы выстукивали барабанную дробь, но она старательно держала равновесие и прятала руки в карманы, чтобы удержаться от соблазна схватиться за седло, чем заслужила похвалу девочек. Гордость распирала, хотелось лететь. Вернулись родители. Сказать, что они были ошарашены таким восторгам, значит не сказать ничего. Минут пять рассказывала Маша о том, как провела день, глотая окончания слов и перестав дышать, при этом связной речь ее назвать было нельзя. Под конец этой речи прибавились уговоры отпустить ее в конюшню, и тут уже хор из четырех голосов не давал родителям опомниться. Здравый смысл усиленно боролся со звенящими в мозгу и постепенно заполнявшими все закоулки черепа, голосами, но все-таки уступил. И час был отдан в распоряжение детей. Посещение этой небольшой, первой в ее жизни, конюшни подарило ей кучу незабываемых впечатлений, сохранившихся с ней на всю жизнь, ведь детские радости, как и детские обиды, самые сильные. Войдя в сумрак конюшни, она часто-часто заморгала, чтобы наконец увидеть все. Несколько минут она просто стояла и вращала головой в разные стороны, пытаясь увидеть все сразу и запомнить все. Даже язык отказался ее слушаться. Ни один ребенок в мире не мог так радоваться: казалось бы, ничего особенного не произошло. Но для Маши это было исполнение мечты. Как завороженная, переходила она от одного денника к другому, слушая гордые голоса девочек, с искорками в глазах рассказывавших о своих четвероногих питомцах. И о Ромашке, небольшой серенькой кобылке, задумчиво жевавшей сено из большой кормушки, на которой они учились ездить, и о Ваське, высоком и стройном любимце хозяйки конюшни, и о маленькой пушистой Мартышке, которую те знали «с пеленок», ведь она родилась в той конюшне у поняшки Розочки прошлым летом. Она впитывала все, как губка, эта обстановка конюшни очаровывала, затягивала и не хотела отпускать. С удовольствием вдыхала она запах сена и опилок, витавший вокруг. Девочки сняли седла и уздечки и унесли в маленькую комнатку, перестроенную из одного денника, где по всему периметру из стены торчали деревянные крепления для седел, крюки для уздечек, были натянуты веревки и сушились потники. Необычные слова, которыми так легко оперировали работницы, были непонятны, но звучали немного волшебно.
 
Лошадница написал(а):
Классно, как и всё, что ты пишешь! Мололец! :aplod:
:oops:

Час полетел, как одна минута. Сказать, что уходить не хотелось, значит ничего не сказать! Она по очереди попрощалась со всеми лошадьми, погладила их и, несколько раз обернувшись, вышла во двор. Телеги и сани, стоявшие там, очень хотелось посмотреть поближе, но время не шло, а просто летело, и, ценой невероятных усилий, она все-таки заставила себя пойти к родителям.
Наверное, у любой мамы опухла бы голова, и она на следующий же день купила бы беруши, если бы услышала все то, что говорила заплетающимся языком Маша по дороге домой. Звенящий восторженный голосок не прекращал ни на минуту вещать о замечательных лошадей. Машины родители имели такой запас терпения, которого бы хватило человек на десять. Но и им через пятнадцать минут дороги стало совсем невмоготу, и заставить маленький ротик закрыться могло только обещание приходить в конюшню каждые выходные, что окончательно решило ее дальнейшую судьбу.
В садике дети завидовали Маше, они, как, наверное, почти каждый в детстве, хотели покататься. Поэтому все свободное время Маша рассказывала им о конюшне, а воспитатели, удивленные такой тишиной в группе, были ей очень благодарны, но все же старались в тот момент находиться подальше. Ну кому, кроме маленьких детей или конников, охота целыми днями слушать рассказы об этих животных Они и понять не могли, что такого Маша нашла в этих ходячих мясных тушах.
Маша и читать научилась ради лошадей. Причем всего за четыре дня, без всяких там репетиторов. Просто села с Мамой и научилась. А все потому, что мама ей с работы принесла книги про лошадей, а читать вслух отказалась, мол учись сама. Пришлось… И читая, она представляла себе, как когда-нибудь она будет так скакать, как будет развиваться грива лошади, как будет свистеть в ушах ветер и они будут нестись, как единое целое… С такими мечтами она засыпала, а просыпалась с мыслями о выходных.
 
Она почти не спала в ту ночь, все думала и представляла. Но странное дело: проспав спокойно всю ночь и вставая в садик, она засыпала на ходу, а тут она была на удивление бодрой. Наступление субботы она встретила в шесть утра у кровати родителей, которые отчаянно сопротивлялись и пытались поспать хотя бы немного. Но Маше, с ее упорством, сопротивляться было бесполезно. Вытряхнув их них остатки сна, и убедившись, что они уде встают, только тогда она ушла в комнату. На подоконнике лежал уже успевший высохнуть хлеб, который она весь вечер резала и раскладывала. Побросав его в пакет и убрав тот в маленький рюкзачок она понеслась одеваться. Родители пришли к выводу, что побеждены окончательно, и найдя в себе сходство с Наполеоном, который уступил России, пошли готовить завтрак. Назло решили приготовить кашу, которую Маша не переносила. Но в это утро она проглотила ее за одну секунду, даже не почувствовав вкуса. Взрослым показалось, что она просто не заметила, что же она села. Обувшись, она вылетела из прихожей, от переполнявших ее чувств она перепрыгивала сразу через три ступеньки, и оказалась на улице. Прохладный, но, тем не менее, ясный денек улыбался ей, солнце играло лучиками на ее волосах, отражалось в глазах и играло тенями от молодых листиков на щеках. Хотелось лететь, ветерок теребил ее кудрявые волосы, и она вприпрыжку понеслась по улице впереди родителей. Они еле-еле успевали за ней, мама проклинала ее скорость и свои каблуки. До парка они добрались за восемь минут, это вместо обычных двадцати. Измученные сей погоней родители оставили девочку на попечение неразлучной троицы, которая уже ждала ее у входа и поспешили поскорее скрыться. До конюшни они бежали, поэтому зашли запыхавшиеся. В проходе стояла довольно молодая женщина, на вид лет тридцати. Темные волосы спадали по плечам, лицо спокойное и вполне дружелюбное. Она поздоровалась со всеми, дети же несколько минут не могли ничего сказать, только стояли и хватали ртом воздух, стараясь поскорее отдышаться. «Здравствуйте», произнесенное ими, было очень сложно разобрать. Маша немного смутилась, ей было неловко разговаривать с взрослым человеком, которого она почти не знала. Но как только женщина, а звали ее Маргарита, заговорила с ней своим спокойным и мелодичным голосом, ощущение неловкости тут же улетучилось. Девочки пошли за седлами, а Маша осталась в проходе, не зная, как поступить дальше. Маргарита поняла ее нерешительность и попросила девочек научить ее седлать. Несколько раз, а точнее три, на каждой лошадке по разу, ей показали как одевать уздечку, как седлать и объяснили, зачем нужны все эти ремни, пряжки, железки. Потом ей дали попробовать самой. Манечка спокойно взяла трензель, но все-таки не удержалась и «пошутила» - подняла голову вверх, так что Маша не могла до нее даже допрыгнуть. Возмущение было вполне оправданным – «вроде уже одели, так чего опять снимать и одевать?». Вредную морду поймали остальные и уже совместными усилиями натянули оголовье. С седлом было проще – маленькое и легкое, Маша легко закинула его на спину Маньки, не забыла про «домик» и застегнула подпругу. Затянули девочки сами – сил было маловато. До главной аллеи дошли пешком ведя лошадок. Там они простояли весь день, но скучно не было. Маша водила то одного, то другого, только бы не стоять. Манька потихоньку уплетала сухари и была вполне довольна жизнью. Под конец дня Маша не чувствовала ног от усталости, но все равно ходила и умудрялась бегать. На обратном пути они прорысили, причем Маша управляла сама, а девочки всего лишь ехали рядом. Она не доставала до стремян, тряская рысь, напоминающая отбойный молоток, вытряхивала мозги, но она все равно ехала. Пошагали во дворе конюшни, там же сняли седла и отвели их в конюшню. Маргарита осмотрела спины и ноги, убедилась, что все целы и невредимы и позвала девочек в конюховку. Там они наконец сели после долгого дня и напились горячего чая. Приятный вечер в конюшне закончился еще одним сюрпризом.
 
Еще!Еще!Еще! :) :) :)

Псым...тебе нужен пароль на твой ник на том форуме где твой стих висит?
 
Nikole написал(а):
Еще!Еще!Еще! :) :) :)

Псым...тебе нужен пароль на твой ник на том форуме где твой стих висит?
Да, кстати, забыла спасиб сказать :wink: :D Давай в "Личку"! :)
 
Ура :!: новый твой рассказ!
Продолжения хочу :pray: Даешь продолжение:flag:
 
Тисел написал(а):
Ура :!: новый твой рассказ!
Продолжения хочу :pray: Даешь продолжение :flag:
Легко!!!

:arrow: - Если завтра придешь пораньше, то я дам тебе поездить на Ромашке, – как бы между делом сказала Маргарита Маше, выслушав ее восторженный рассказ о проведенном дне.
Когда девочка поняла, что это не шутка, не счастливый сон и не ее фантазия, и что она сможет поездить на настоящей лошади, последовала получасовая благодарность. И, конечно же, обещание прийти в конюшню как можно раньше.
- Глядя на тебя, кажется, что ты способна прийти и в три часа ночи! – Маргарита опять рассмеялась. Маше нравилось ее лицо, когда она смеялась. Оно, казалось, искрилось добротой, от него исходило какое-то сияние, заражавшее счастьем. Глаза у нее были голубые и глубокие, как небо, и если присмотреться, казалось, что в них светится солнце. И разговаривать с ней было совсем - совсем просто, казалось, ей можно было рассказать все, и она бы все поняла.
На следующий день, едва солнце показалось из-за крыш соседних домов, несмотря на недовольные возгласы мамы, убежала в конюшню. Какая ее переполняла радость, как странно посасывало в животе, как легко было бежать и вдыхать утренний воздух!.. В порыве счастья она перепрыгнула через ограду парка, за что в другое время на нее накинулись бы толпы укоряющих прохожих, но в такое раннее время все отсыпались после рабочей недели, а самое главное, выходной субботы. Лишь несколько человек с серьезным и весьма суровым видом проходили по улице, недовольных миром, а в частности, работой в выходной день, начальством и зарплатой. Но им было все равно, да они и не заметили девочку.
Дверь в конюшню была открыта, Маргарита не сомневалась, что девочка придет, а потому уже седлала Ромашку.
Корда не понадобилась. Маргарита постоянно хвалила девочку, на ее практике такое первое занятие было впервые. Маша легко справлялась с кобылкой и несколько раз сделала довольно ровные вольты на рыси. В награду Маша получила галоп. По началу было немного страшно, даже само слово галоп пугало, так что мышцы напрягались. Но Маргарита успокоила девочку, взяв ее на корду, и пустила Ромку галопом.
Вот это было счастье! Маша как-то сразу почувствовала темпы, легко сидела и получала громадное удовольствие. На удивление тренера она даже попыталась незаметно ускорить Ромку внешним шенкелем. Ноги не доставали до стремян, грива почему-то лезла в лицо, но это нисколько не мешало девочке. Маргарита вспомнила, как лет пятнадцать назад точно так же, только на сельском тяжеловозе, впервые проскакала галопом, вспомнила это непередаваемое ощущение полета, отрыва от земли, которое бывает только на первом галопе и не стала мешать девочке, отпустила корду чуть свободнее и позволила Роме прибавить. Кобылка любила поиграть и теперь тоже не удержалась, пару раз скозлила по стенке манежа. Лицо Маши светилось, улыбка не сходила с ее лица, а козлов он скорее всего не заметила.
 
я торчу!как мHe эта Маша кого-та напоминает однако своей одержимостью!!!
 
Они проскакали еще несколько кругов и Маргарита сказала: «Ша-а-а-а-а-а-а-а-а-а-гом!», Ромашка не спеша, словно нехотя, замедлилась и наконец перешла на шаг. Маргарита отцепила корду, похвалила девочку и отправила шагать в парк.
Теперь Маша ходила в конюшню каждый день. Она чистила, кормила и ездила. Маргарита занималась с ней, не переставая удивляться ее природному дару. Маша ездила без стремян, без седла, попутно занималась вольтижировкой, н ни разу не сказала «не могу».
Так прошло несколько лет. В конюшне появился Гонг. Когда Маша первый раз увидела его, она смогла только сказать: «О-о-о, вот это Лошадь!». Чистокровного Гонга привезли с ипподрома, где он стабильно выступал на скачках, но потом сдал, результаты стали хуже, а поскольку он был мерин (с ним - жеребцом не мог справиться ни один жокей), то на конный завод его не вернули а просто выставили на продажу. Маргарите повезло – она увидела этого коня первая и тут же, не задумываясь, выкупила. Каждый, кто хоть раз видел его, влюблялся. Да он был красив: высокий, стройный, огненно-рыжий… но было в нем еще что-то такое, что притягивало. Его желание победить в каждой скачке не угасло до самой смерти, а глаза… они были настолько человеческими, что временами становилось не по себе. Они могли быть злыми и добрыми, понимающими, холодными и чувственными. Они загорались на скачках, и зрители на первых рядах могли поклясться, что «вот этот коник очень хочет победить и настроен на победу». Причем это совсем не буйная фантазия посетителей ипподрома, опытные конники говорили то же самое. Многие жокеи отказывались с ним работать только потому, что он отказывался работать с ними. Другие, наоборот любили его, им не приходилось работать, рассчитывать. Он сам проводил скачку и выигрывал. Сиди себе, отдыхай – только не мешай. Начнешь мешать, подгонять или притормаживать – все, скачка загублена, он может вообще развернуться и пойти в конюшню. Тут уж и тренеры, и жокеи только руками разводили – мол, день неудачный, а сделать ничего не могли. И только один человек за всю его жизнь мог сказать, что действительно управлял им – конюх на конном заводе, который заезжал его. Вот его конь слушался беспрекословно, и если бы не рост под 180 и вес около 70 кг (ужасный вес для заездки, но никто больше не решался сесть на него, Гоша был из разряда «веселых» жеребят), Виктор наверняка скакал бы на нем.
 
И вот теперь конь попал в руки Маргариты. Даже если бы в конюшню и ходил прокат, то Гонг явно не пошел бы на роль кордового коня для детишек. Отправить его катать в парк хозяйка тоже не решилась бы. А Маше нужен был конь, девочка хорошо прыгала и могла бы поехать детские соревнования. Никогда раньше она и подумать не могла, что столь сложный конь, прежде чем сесть на которого она и сама бы десять раз подумала, достанется десятилетнему ребенку, хоть и неплохо ездящему. Но, к несчастью, Ромашка растянула плечо, причем серьезно. Ветеринар сказал, что, конечно, она поправится, но прыжками ее лучше не утруждать, да и лет ей было уже много. И она решила попробовать. Морально приготовившись получить отрицательный ответ она спросила:
- Ты бы поехала на нем? – этот разговор она начала через неделю после появления Гонга, все знали его историю и видели его характер.
- Конечно! – Без всяких раздумий, ни секунды не сомневаясь ответила Маша. Так началась вторая, блестящая, но, увы, короткая жизнь Гонга.
Невозможно даже представить, насколько человек и лошадь могут понимать друг друга. И дело даже не в том, есть у лошади железо во рту, когда человек едет на ней, или нет, иногда это не имеет значения. Вот когда лошадь и всадник начинают действовать вместе, когда видишь всадника как будто частью лошади, даже не лошади, а одного большого организма (что-то подобное древние люди называли Кентаврами), вот тогда начинается Взаимопонимание. Когда человек начинает видеть в лошади личность, партнера, друга, а не машину для бега, вот уже тогда оно, Взаимопонимание, начинается. Маша раньше не задумывалась над тем, кто она для лошади и кто лошадь для нее. Послушная кобылка очень хорошо управлялась и безотказно прыгала, Маша просто садилась и ехала. Она чувствовала желание или нежелание что-то делать, но у нее хватало умения справляться с лошадиной ленью. Контакта не возникало. Команды шенкель – трензель - корпус и ничего более.
 
:arrow: А Гонг… с ним невозможно было так, просто, без уважения… он не пытался сломить, победить человека, стоящего рядом, нет, просто рядом с ним вдруг понимаешь, что невозможно иначе. В самый первый раз сев на него Маша поняла, что это судьба. Да, было сложно, и даже для того, чтобы заставить его шагать ей пришлось затратить много усилий. Но не физических, девочка очень быстро поняла, что даже силы взрослого здорового мужчины не хватит, чтобы просто сдвинуть его с места, а уж с ее хилыми тридцатью восемью килограммами об этом даже думать не стоило. Но тем не менее еще долгое время она слезала с коня устав гораздо больше, чем если бы пробежала три километра. Требовалось не объяснить коню, что она от него хочет, а понять самой, что она делает не так. Сработались они далеко не сразу, несколько месяцев после каждой тренировки она думала, что больше никогда в жизни не сядет на этого коня. Но было в нем что-то, притягивающее людей, и несмотря на его «вредность» он привлекал к себе людей. Воистину конь-наркотик. И в следующий раз она вновь лезла на него, подсознательно ожидая борьбы. Надо ли говорить, что конь с таким менталитетом не переносил наказаний и посягательств на его, коня, покой. После первой же тренировки хлыстик был торжественно повешен в комнате на стенку, там и забыт. Один его вид вызывал у коня отвращение, весьма существенно сказывающееся на всаднике. От тренировки к тренировке получалось то хуже, то лучше, а иногда вообще не получалось. Даже Маргарита почти поверила в то, что к этому коню подхода и периодически робко делала попытки уговорить ее пересесть на кого-нибудь другого. Но Маша твердо следовала правилу «Никогда не сдавайся!». И как оказалось, не зря…
 
Спасиб 8) :arrow: Примерно три месяца прошло со времени первой тренировки. Все начиналось как обычно, день был пасмурный, настроение у Маши плохое, у коня, как всегда, тоже. Она почистила и поседлала его, конь даже не проявил особого интереса. Потом они вышли на манеж, и только сев верхом Маша поняла, что что-то изменилось. Конь сам пошел шагом по стенке, девочке оставалось только удивляться. Она попробовала его повернуть к центру – не получилось, но шагать конь не перестал. Он все еще не позволял ей управлять собой, но первый шаг был сделан. Потом Гонг на удивление спокойно перешел в рысь, даже один раз поменял направление (именно он, Маша только руками развела), но ровно через десять минут стал шагать. Биологические часы шли очень точно, а бегать лишнего он явно не собирался. Вторую рысь он начал ровно через пять минут, буквально за секунду до того, как Маша выслала его. Такому коню позавидовал бы любой прокат, если бы он также хорошо бегал под любым всадником, потому что ни одно действие человека, сидящего сверху не могло теперь сбить его. Пытаться поднять его в галоп не стала – понимала бесполезность таких действий. Но это было начало.
А потом как-то незаметно для себя Маша стала его понимать и все больше доверять ему. Теперь он поворачивал по ее просьбе, делал остановки, вольты. Но все без желания. Маргарита думала, что психика коня, и так сложного, да еще и месяц простоявшего на ипподроме в темном деннике, не восстановится до конца, в нем навсегда останется эта пустота и полное нежелание что-либо делать. Он бегал, но только потому, что так его гораздо быстрее заводили в денник. Он не был конем-убийцей, и ни один пришедший в конюшню не поверил бы, что это сложный конь. Он даже в леваде только шагом ходил, а чаще всего вообще стоял на одном месте. Но характер это не только козлы или свечки, с таким справиться проще.
Маша знала, что он любил скакать, а потому все-таки решилась. Манеж к тому времени расширили, засыпали песком, даже привезли новые препятствия. Только прыгать через них было некому, Маша теперь все реже ездила на других. И вот наконец они поехали галопом. И вот тут любой, кто их видел, мог бы поклясться, что именно они поскакали. Маша сомневалась, что вообще сможет его поднять, она никогда раньше даже и не пыталась. Девочка подобрала повод, вопреки всем правилам слегка наклонилась вперед и… она даже не поняла что произошло… они летели… это было незабываемое ощущение… круги мелькали один за одним, она не замечала их, даже не успевала считать… деревья, кусты, трава – все слилось в одно зеленое пятно, ветер бил в лицо и грива лезла в глаза, но это было так… ее понять мог только тот, кто это испытал, потому что представить такое чувство невозможно.
 
С тех пор с каждым днем всадник и лошадь все больше любили друг друга. Они действительно смогли стать одним существом, их мысли и чувства сливались воедино. «Управления», в нашем понимании этого слова, практически не было, а если и было, то настолько тонким и мягким, что оно оставалось незаметным. Вдобавок у коня обнаружилось желание прыгать, все равно что, а можно и без препятствия. Прыжок у него был мягким и техничным, прыгал высоко, а самое главное, ничего не боялся, что было редкостью для чистокровки.
Коневоз прибыл рано, но все уже были в конюшне. Сборы были лучше чем томительное ожидание в конюшне, потому все быстро занялись делом. Волновались все, разговаривали не своими голосами, и нервно смеялись. Только «виновники торжества» были абсолютно спокойны и уверенны друг в друге. Правда где-то в глубине души у девочки попыталось проявиться волнение, но она очень быстро заставила его замолчать. Конь на удивление легко поднялся в коневоз, что было очень удивительно после четырехчасовых мытарств тогда, на ипподроме. Маша осталась с ним внутри, благо места было достаточно.
Двухместный коневоз заказали за неделю, вообще к этим соревнованиям готовились очень тщательно. Да, они детские, и высота всего лишь третьего разряда, но они первые у Маши. Да и Гонг в конкуре выступает впервые. Поехали… у девочки начало появляться какое-то неприятное ощущение пустоты внутри, по мере приближения к цели она росла, непонятно почему вдруг стало холодно. Она положила руку на шею коня – так она чувствовала себя уверенней.
Ехать нужно было довольно далеко, и, учитывая пробки, путешествие могло занять около четырех часов. Соревнования проходили на территории ипподрома, за чертой города, а на его базе была открыта самая крупная в области Детская Конноспортивная школа. Несколько раз в год они проводили соревнования, открытые для всех желающих. «Весенний кубок», как довольно громко нарекли основатели предстоявшие соревнования, был самым простым из них, а потому и самым популярным. На тот маршрут, который должна была ехать Маша, было заявлено около пятидесяти участников. Большинство, конечно, воспитанники базы.
 
Здорово!!!! :D :D :D Еще и много( в отличае от некоторых, нехороших,,. не буду говорить, о ком) :lol: :lol:
 
Спасибо!!! :D
:arrow: Коневоз резко остановился. Маша посмотрела на часы – не прошло и получаса. «Скорее всего светофор» - подумала Маша и ожидала продолжения пути. Но коневоз все не трогался, беспокойство росло. Минута. Две. Три. «Черт, что же случилось?» Пять. Секундная стрелка ползет вперед. Шесть минут. Маша осторожно проползла мимо Гонга, выглянула в щелку между брезентом и дверцей. На шоссе пусто, они стоят у обочины. Недоумевая, почему ее не предупредили, она постучала по кузову. Не услышали. Еще постучала. Водитель, разрываясь между желанием получить чаевые и выразить все свои чувства в крепких русских выражениях, скрепив зубы подошел к ней.
- Что случилось?
- Ничё, все нормально… - водитель загасил сигарету о стену коневоза и продолжил содержательную речь. – Мы того.
- Кто – того? Чего – того? – создавалось впечатление, что они разговаривали на разных языках. Впрочем, так оно и было.
- Колесо – того, а так ниче…
Радовало только то, что наконец получен вразумительный ответ. Положение же не из лучших.
- Запаска-то есть? – спросила Маша, заранее зная ответ.
- Да… ну… в общем, не… Места не хватило…
Ну да, в двухместном коневозе, перевозящем только одну лошадь, не хватило места для колеса. Звучало забавно, но положение не радовало.
- Когда поедем? – Маша решила брать быка за рога.
- Когда найдем колесо…
Да, с логикой у него все в порядке.
- И как долго собираетесь его искать?
- Так пока не найдем…
Желание дать нерадивому водителю в лоб достигло пика, и если бы не еще большее желание попасть на соревнования, Маша бы не удержалась. Но она понимала невозможность найти коневоз за час, который оставался у них в запасе и как можно вежливее и спокойнее ответила:
- Тогда, может быть, Вы наконец займетесь этим делом?
- Так а что же ты меня отвлекаешь? Вместо того, чтобы задавать идиотские вопросы, лучше б сидела молча, а, черт бы побрал тебя и твоего коня… - продолжая бубнить в том же духе водитель не спеша направился прочь.
Да, положение лучше некуда, везение прямо преследует ее. Она сняла попону, не спеша почистила Гошу. Только через полчаса они наконец поехали. Около часа они ехали спокойно, потом постояли в пробке, но в конечном итоге все-таки добрались.
 
:arrow: Маша была первой по жеребьевке. Да еще и зачет, в котором она ехала, был первым. На разминку времени оставалось совсем мало, вот-вот объявят. Сделала маленькую рысь и почувствовала, что конь уже готов прыгать. Раздался голос из громкоговорителя, из которого она услышала только название клуба. Прыгнуть на разминке им не удалось, да этого и не нужно было. Гонг рвался прыгать, девочка с трудом остановила его для приветствия. Подъем в галоп с места и они понеслись к первому барьеру. Дальше девочка только успевала смотреть, на какой ехать дальше. Наконец прыгнули последний, диктор снова начал что-то вещать, маша как бы невзначай подъехала поближе. «Выполнила норматив третьего разряда и становится первым участником перепрыжки». Значит, они проехали чисто! Маша не выдержала и подняла Гонга в галоп, у ворот еле-еле заставила его рысить. «Неужели все это происходит со мной» - подумала девочка, она ощущала себя, как во сне.
На разминочном поле ее ждала Маргарита с поздравлениями и бумажкой с порядком препятствий в перепрыжке. Маша прочитала его несколько раз, от возбуждения так и не поняла, что же она читает. До перепрыжки времени был вагон и она поехала шагать в поле, попыталась успокоится и наслаждаться прогулкой. Не получилось – она машинально достала из кармана бумажку с маршрутом. «4, 6 с обратной стороны, 3, 7 – господи, как же это можно запомнить?!» Прочитав ее раз пятьдесят она поняла, что на подсознательном уровне знает, в каком порядке идут цифры – осталось только посмотреть на площадке, куда ехать. Вот и ее выезд. На площадке. Приветствие… хорошо… полетели… «Мама!» - только и успела подумать Маша, даже думать, куда ехать, времени не оставалось… Она после каждого прыжка ожидала колокола и объявления о том, что ее сняли. Перед последним препятствием (вроде бы оно последнее, хотя точно она не помнила) она вообще закрыла глаза и покорилась судьбе. Конь не подвел. Чистый прыжок, Маша открыла глаза и обернулась – весь маршрут стоит. Да, высота маленькая, но на такой скорости не мудрено что-нибудь сбить. Нет, все чисто, она глазам поверить не могла. Коня забрали шагать девочки, а она устроилась на первом ряду трибун – наблюдать за остальными участниками. Только теперь она заметила, что ее трясет и руки дрожат, хотя она и обещала себе не волноваться, но каждый увиденный ею чистый прыжок доводил чуть ли не до отчаяния. А всадников, чисто закончивших перепрыжку, набиралось все больше и больше… по времени она пока была первой, причем отрыв большой, но вдруг… Она не выдержала и пошла к Гонгу. Не могла она больше сидеть и смотреть. А конь был спокоен, и его спокойствие передалось ей. Они спокойно шагали по стенке, когда в разминочный манеж влетела Маргарита с криком:
- Где ты пропадаешь?! Я тебя ищу! Выезжай скорее на награждение!!! Ты же едешь первая…
Маша ее не дослушала, она галопом вылетела из манежа, на выходе чуть не въехала в какую-то лошадь, вылетела на манеж и замерла… неужели это правда?…
Втроем подъехали они к судьям, принесли корзину с розетками. Рядом стоящий Перевал (вроде бы его так звали), занявший третье место, сразу же шарахнулся от нее диким галопом. Круг по плацу, всадница вернула его на место и попыталась успокоить. Директор клуба подходит с розеткой в руках, говорит поздравительные слова, а конь в этот момент начинает пятиться все быстрее. Одели розетку с третьей попытки – директору дали морковку, он спрятал розетку за спину, поймал коня и только потом, хоть тот и громко возмущался, прицепил ее.
Гонг стоял спокойно и как бы равнодушно. Но когда девочки начали круг почета, какой гордостью светился конь, летевший впереди всех с такой скоростью, что успел сделать два круга почета, пока остальные заканчивали один. Но, как говорится, победителей не судят.
Это была их первая победа. А потом таковых стало столько, что девочке приходилось задумываться, что бы вспомнить, сколько. Они выступали на всех крупных и мелких соревнованиях города, редко перерывы между ними оказывались длиннее полутора недель. Но конь не уставал, регулярно приезжавший ветеринар даже удивлялся такому, простите за каламбур, лошадиному здоровью.
Наконец Маргарита решила, что метра мало и надо ехать метр двадцать. Сказано – сделано и на подготовку месяц оставили. В родном манеже все шло просто идеально, маршруты такие два раза в неделю прыгали, уверились, что проколов не будет. Соревнования проходили в том же клубе, что и те, первые. Все шло по накатанной, Маша уже не волновалась, она давно привыкла к атмосфере соревнований. Проехала в разминочный манеж, начала рысить, даже чуть-чуть погнула, совсем отвлеклась от окружающих. Вдруг совсем рядом крик: «Осторожно!!!». Остальное она помнила, как в тумане – удар, козел, вроде бы кто-то кричал, потом снова удар…
 
Сверху