Когда я слезла с коня, то ожидала услышать от этих жутких девиц как минимум трехэтажный мат, но не уловила никаких звуков, кроме сосредоточенного сопения. Я молча двинулась в сторону детдома.
Пошли скучные-скучные, полные ежедневных кошмаров дни.
За тот побег меня жестоко наказали, и я боялась даже думать о новом побеге. Но лошадьми я теперь просто бредила.
Прошел примерно месяц, и нас начали выпускать гулять, всего по часу в день, с территории детского дома, но далеко уходить нельзя было. Но мысль, что я смогу вновь увидеть лошадей, не просто подзадоривала меня, она вселяла в меня надежду, надежду на то, что я вновь увижу тех, кто были и остались моими единственными друзьями.
Я понеслась в парк. Мне просто катострофически везло, я увидела ИХ, тех, кем я бредила каждую ночь, каждый день, постоянно… Это были все те же лошади, и на них восседали все те же девицы, но, увидев меня они прекратили, опять строить из себя «мисс бесстрашных», сразу перевели лошадей в ша, вытащили шпоры из худых боков несчастных коняг, и подъехали ко мне. Та, которую я скинула в прошлый раз с лошади сказала: «садись ко мне в седло, наш тренер сказала, что если мы, увидев тебя, не приведем на конюшню, то нас выгонят, так что залазь и не вякай». Я сказала, что с удовольствием пойду, но рядом с лошадь, что не собираюсь гробить лошадей, но тут полился трехэтажный мат, и я решила не спорить.
Не видя вокруг себя ничего от переполнявшего счастья, и какой-то чистой, теплой, восхитительной надежды, я согласилась, и молча залезла сзади на все ту же приземистую худую лошадку, на которую садилась в прошлый раз, и девушки, развернув лошадей, поехали по парку. Тут им приспичило порысить, только не подумайте, что их лошади мало отработались, нет, коняги были измотанные и взмыленные, и у меня просто сердце сжималось из-за того, что я понимала, насколько тяжело было той рыжей лошадке из-за того, что на ней сидела еще и я, я попыталась слезть, но девочка, сидевшая на лошади, ехавшей рядом с нами, сказала, что если я слезу, то до дома уже не дойду.
И не подумайте, что мы неторопливо рысили по мягким лесным или песчаным тропкам, нет, мы неслись бешеной рысью по асфальтированным дорожкам лесопарка, пугая народ, а пони вообще догоняли нас галопом, и девицы так и норовили перепрыгнуть через какую-нибудь канавку или ямку, особенно из кожи вон лезла та, что ехала со мной на одной лошади. Я то не могла схватиться за нее, и мне пришлось держаться за заднюю луку блинообразного седла.
Они просто специально измывались надо мной, но я не подавала вида, я собрала все силы, что только были, и крепко-крепко держалась коленками, а пальцы на руках просто онемели. Причем они специально не делали галоп, они рысили почти всю дорогу до их конюшни, хотя у рыжей лошади, ан которой мы ехали, изо рта валилась пена, а со шкуры градом тек пот.
Наконец, мы доехали, девушки даже не стали особо зашагивать лошадей, я осталась стоять в проходе конюшни, растерянно глядя по сторонам. Конюшня была хлипенькой, разваленной, лошади стояли полностью на голом полу и в навозе, глаза у коняг были мутные, уши опущены, шкура не чищенная…
Девочки завели своих лошадей, а я тем временем посчитала денники, их было ровно пятнадцать, но шесть – пустовало, в четырех стояли пони. А в остальных лошади, похожие на пособие по биологии. Я так и продолжала тупо стоять. Но вдруг девочка,, вместе с которой я ехала, сказала мне, что бы я пошла в так называемую тренерскую, и указала на обшарпанную дверь.
Я зашла, за маленьким ветхим столиком сидела весьма молодая женщина, лет сорока, не больше. Она резко повернулась ко мне, и я увидела, насколько она красива.
-Здравствуйте. –выдавила из себя я.
-Садись, привет.
-Вы хотели меня увидеть?
-Зови меня просто лена, давай на ты, как тебя зовут, сколько тебе лет?
-Светлана, Света, мне шестнадцать лет.
-Замечательно Света, понимаешь, мне очень нужна помощница, именно такая, как ты, судя по рассказам этих жутких дур, ты нормальная девушка, хорошо относящаяся к лошадям, умеющая ездить. Понимаешь? Я держу этих безголовых уродин из-за того, что они приносят хоть немного денег. И я могу платить кое-какие налоги на землю и этот сарай. Я не могу по состоянию здоровья ездить сама в парк, или заниматься с прокатом, хотя у нас есть даже плац, просто ко мне не идут нормальные помощницы, рядом два огромны конноспортивных клуба, и все идут только туда. Ты хочешь приходить ко мне? Ты сможешь? Как отнесутся к этому твои родители? – в ее глазах читалась настолько чистая и искренняя надежда, и видна она была даже лучше, чем у меня, когда я пошла сюда.
-не молчи, свет. Расскажи…
-понимаете, у меня нет родителей, я живу в детском доме имени… - я начала свой длинный, и отнюдь не веселый рассказ-автобиографию, и неожиданно для самой себя, я рассказала ей все, что так на болело на душе…
ray: 
