В деревне день за месяц…. Ну, ладно, за неделю. Дел там куча. Все дела простые, определенные и конечные – сделал и нет этого «дела». Потому в день можно много чего наделать…
Поехала я в пятницу, не торопясь, тестируя машину на трассе.
С кикдауном я, кстати, подружилась. Просто надо уметь его готовить. Потому что тапок в пол до того, как машина выстрелит, пройдет секунда. Это очень много на скорости и на трассе. Потому, если я готовлюсь к обгону, вижу встречную машину и за ней есть время и место для маневра, я тапок в пол жму еще когда встречный на уровне обгоняемой машины. Проходит та самая секунда, когда машина выстреливает – встречный уже ушел, есть место. Выныриваешь из-за обгоняемой машины на встречку и отпускаешь газ, когда понимаешь, что кикдаун свое отработало – машина продолжает разгоняться и не задыхается. В общем, нормально работает. На газу вот только не так бойко, как на бензине. Зато на газу в 2,5 раз дешевле обошлась поездка.
Свозила матушку в лес погулять – по грибы. Лес сухой, аж хрустит мох под ногами. В результате матушка искала грибы, а я разложила стульчик у машины и медитировала с собаками у ног. Мать, правда, нашла красненький и лисичек – на жареху одну хватило.
Свозила мать на кладбище в Сомино к деду, привела в порядок могилу. Обсудили с матушкой тему: на фига нам могилы, в огонь и по ветру – самое то (никогда не думала, что мать у меня тоже придерживается такой точки зрения!).
Хотя, вот на таком тихом деревенском кладбище можно и полежать – и хрен-то с ним, что могила снытью зарастет, под снытью там тоже уютно. Там тишина звенит, там покой и свет. И гигантские сосны, что на жальниках только растут, такие огромные, тихо шумят вверху, почти в бесконечности...
Зато поездка на кладбище подвигла матушку на воспоминания… И я свозила ее в поселок Смердомский, где был стекольный завод, в котором работал мой прадед и дед… завод восстановили и он работает. Мы зашли в магазинчик на центральной площади и поговорили там с местными. И оказалось, что матушка правильно помнит имена и фамилии своих детских подружек, ей рассказали, правда, про детей этих подружек
.
И стала мать рассказывать……
Прадед Павел работал на стекольном заводе стеклодувом. Было у него 8 детей. Одну из дочерей звали Прасковья…
Дед мой, Алексей, приехал на завод инженером, после окончания института. Сам-то Алексей был из крестьян, но зажиточных, кулаками таких звали, из подмосковья. У них, когда кулаков вывозили, случилась удача - председатель колхоза предложил остаться, и садами, что им раньше принадлежали, заведовать, как колхознику. Дом их забрали под клуб, но зато избенку выделили. И остались они при своем же, но уже колхозном, хозяйстве... все сыновья получили высшее образование.
Ну, и полюбили они с Прасковьей друг друга. А что-то отец Прасковьи был сильно против их брака, и дочку дома закрывал.
А времена были смутные…
В поселке жило много семей немцев, работали на заводе. И вот году в 1936 деду моему, который немцев этих, работяг, прикрывал от выселения, добрые люди сказали – надо уезжать ему, пока не арестовали. Начальство на заводе быстро сделало ему командировку в Верхний… или Вышний? Волочек на стекольный завод. И он собрался уезжать, а отец Прасковью запер и паспорт отобрал. Дед попросил, чтоб ее отпустили его проводить – типа, навсегда уедет. Ее и отпустили на станцию, куда она без паспорта… А дед Алексей Прасковью в вагон засунул и умыкнул с собой. А паспорт остался в Смердомском у родителей.
Потом из Волочка деда в Ленинград перевели на стекольный завод. Дали комнату в общаге. А потом отправили в командировку в Судогду.
Вот тут история умалчивает, но Прасковья забеременела, видимо, поэтому ее паспорт все же выслали в Ленинград и они поженились. Поженились они в декабре 1936. А в июне 1937 мама моя родилась – в первом меде, в Эрисмана.
Вот тут не понятно, почему все так случилось… дед во время родов был в Судогде. И почему-то бабушка (Прасковья) документы на ребенка оформлять ему выслала, и получилась моя мать урожденной в г. Судогда. А на самом деле, родилась в Ленинграде и в Судогду ее вообще не вывозили, она и не была там никогда.
Чудеса….
В Судогде он был главным инженером завода. В Ленинград наезжал в гости, фактически.
А потом началась война….И дед ушел на фронт. А бабушка с мамой и братом ее, Валерой, осталась в Ленинграде. Но при первой же возможности ее родители с детьми забрали в Смердомский. Успели до того, как блокада замкнулась…
Мама помнит детство в Смердомском. Лета, почему-то, не помнит, помнит зимы и осени… Помнит, как с крутого берега каталась на санках в заледеневшую реку Смердомку, и попала в прорубь, хорошо, был рядом кто-то из мужиков и выдернул ее из воды. Помнит, как у соседей на качелях каталась с подружками – дом был на берегу реки, качели – доска на веревках, привязанных к ветке дерева. Дом этот мы не нашли…
Помнит красивый день, когда хоронили деда ее Павла – умер от туберкулеза. Солнечный день, яркий, на санях гроб лежал, и она с детьми сидели на этом гробе верхом. А дорога на кладбище была очень красивой, через солнечный заснеженный лес. И под полозьями громко звенел снег. А потом вкусно поели – радостный это был день.
А потом маме было 7 лет, и ее с братом отправили одних в Ленинград, к тетке Мане – чтобы в школу поступила в городе. А бабушка Прасковья работала в детском саду и ее с работы не отпустили. Детей отправили одних.
А был дождь, сначала они до станции ехали на подводе, но там было только 1 место. А у детей были одни ботики на двоих. И вот один в ботиках идет, держась за подводу, а второй босиком едет. Потом меняются – ботики переоденут и опять тот, кто босой, едет на подводе. И в поезд их посадили.
А тетка в Ленинграде их не встретила на вокзале. Ну, я тетю Маню помню – красотка в шляпке, которая всегда только о себе и думала. Хотя, она телеграмму получила. Но решила – сами доберутся, адрес у них есть. Хотя был с мамой и братом ее и сын тети Мани.
И вот они сами добирались. Один в ботиках, другой в чулочках, менялись. Старшей 7 лет, брату ее – 5,5, да еще и тети Мани сын, Костик, ему 4. Нашли….
Ну, и больше на Смердомский мама не ездила в детстве и юности.
А в школу мама не попала тогда – опоздала. А в коммуналке, где тетка жила, маме ботиночки подарили соседи…
А там и родители в Ленинград приехали.
Вот такая история….
