Сейчас сидела и вспоминала какие конюшни мне запали, где было душевно и хорошо. Я, вообще, долго привыкаю к новому месту и, иногда, чувствую себя не комфортно до последнего и поэтому ухожу. И так, вроде бы, все. Мы избегаем мест, где нам неуютно, это нормально. Но атмосфера очень важна. Моей первой конюшней была жуткая прокатная дыра, но я об этом не подозревала. Я знала только это место и не думала, что может быть иначе. Что лошади могут жить не стойлах полтора на два метра и не в импровизированных денниках сколоченных из мусора. Не знала, что лошади могут есть больше 1-2 раз в день и у них должно быть сено в доступе. Не знала, что им надо гулять. Не подозревала, что скакать по асфальту губительно для суставов, как и стоять сутки напролёт накоротко привязанным в стойле или работать со свищём на холке... Много чего не знала. Я, как большинство людей, рождённых в СССР, узко мыслила и туго себе представляла людей с другим цветом кожи и что лошадь может не только пахать ( в прямом смысле) в деревне или катать в городе. Девяностые застали врасплох, я училась в школе, лелеяла мечты о лошадях и не представляла, что скоро в жизнь ворвутся интернет, беспроводные телефоны сотовой связи и ещё много чего.
В 96 году, гуляя с родителями по ЦПКиО меня обфыркала слюнями вороная в загаре Гамма, когда я подошла вплотную к её моське, и с этого момента, и на весь грядущий год, конюшня в ЦПКиО стала моим обиталищем. Сначала это были занятия по абонементу 1 раз в неделю. Потом я стала появляться чаще, а тренер стала давать мне лошадей просто так, но заниматься я продолжала и, наверное, надолго бы там осталась, если бы не стечение обстоятельств. Сказать, что мне в этой конюшне нравилось или я чувствовала себя там в своей тарелке и среди своих, не могу и не хочу. Мне всегда казалось, что там я чужая и всё не так, и неправильно, но я не могла найти в себе силы, чтобы уйти от туда, ведь там были все кого я так любила: Мирта, Гамма, Забава, Лепет, Зобр, Талисман (Шелдон), Магнит, Загорск и Шерхан... Последний достался мне в коноводство. Моя первая лошадь в "работе", первый жеребец, с которым я провела бок о бок несколько месяцев. Уйдя из ЦПКиО я переживала о нём более, чем о других. Это был первый конь, которого я полюбила всей душой и который проникся ко мне, глупой и ничего не понимающей. Я чистила его, водила гулять и пасти, ездила на нём верхом купаться в речке, а он защищал меня от собак и никому, кроме меня, не позволял к себе подходить. Три жеребца у тогда внушали страх человеческим обитателям конюшни: Талисман, Магнит и Шерхан. Талисман был просто измотан, жеребец в депрессии, с нервным срывом и истощённый эмоционально. Магнит, живший в "карцере" (отдельное помещение с глухими стенами, крошечным окном и обычной межкомнатной дверью), слыл злыднем неуправляемым, был просто недисциплинированным и не уважающим человека. При этом позволял нам, конюшенным детям, чистить себя, пасти и возиться у себя в ногах, но взрослых встречал с крысой и летающими ногами. Выводить его из денника на улицу дозволялось только тренеру, конюхам или наиболее опытным девочкам и бегом. И Шерхан, Шарик. Маленький помесной тяжик, 4-5 лет от роду. Спокойный, незаметный пока ему что-то не приспичит. Был приятным под седлом и легко управляем даже на недоуздке, при этом, при попытке подойти к нему кого-то из персонала или девочек -покатушниц мог и лупануть задами ( стоял в стойле) или напасть со свечи. Особенно терпеть не мог Руслану (покатушница, которую, как и потехину знает пол Питера). На неё, как раз со свечи прыгнул и покусал. Ибо нефиг лезть к чужим лошадям
. Именно после инцидента с Русланой я покинула конюшню и не вернулась больше. Мучилась днями и ночами, рыдала тихонько в подушку, а по ночам мне снился Шарик и его пронзительное ржание будило меня посреди ночи. Спустя много лет, с помощью Проконей я пыталась найти его. Мне ответили, что он давно пал от колик. Вряд ли я могла что-то изменить в его жизни: у него был хозяин Алексей, который не имел времени на коня, поэтому поставил в первый попавшийся клуб. Его не смутило, что его коноводу 14 лет и она ни фига не умеет, видимо сыграл факт, что платить мне не нужно, а конь при этом будет чистым и поработанным (громко сказано, я на нём просто каталась). Я знаю, что потом Шарика стали брать в город, но конь отчаянно сопротивлялся и либо не двигался с места, либо буянил. Его, наверняка, ломали, по итогу кастранули и после ломали ещё, чтобы получилась нормальная прокатная кашлатка.
Шарик мне много дал, он научил любил, дал понять и почувствовать, что это такое, когда тебя любят и доверяют, научил сопротивляться тому, что тебе не нужно. Это была короткая история любви, но давшая так много, что не охватить. Я безумно благодарна, что повстречала на своём пути Шерхана, большого сердцем жеребца, который для меня останется навсегда таким, как я его помню: нежным и ласковым, с бровками домиком, тревожными глазами и громким пронзительным голосом.
Ну, вот, хотела написать про клубы, где была и о комфорте и атмосфере мест, а получилось писать только о Шерхане?. У меня почти нет с ним фотографий, но хорошо его помню, он живёт во мне. Наши любимые всегда с ними, для них всегда есть место в памяти и в сердце.
Страшно тёмная, не оцифрованная фотография Шарика и меня. У меня куча негативов и я всё время обещаю себе заняться ими, надеюсь уже скоро.
.
