Дневник-то Зарищин, да и писать особо нечего (три*тьфу) – кобыла гуляет, кушает, бегает, стабильна и активна настолько (три*тьфу), что я могу ее, как кукушонка, подкинуть соконюшенникам и уехать на пару-тройку дней. Что я и сделала.
Странное дело… Зимы и осени почему-то похожи друг на друга. А вот лето и весна – они разные. Они всегда что-то меняют. В жизни что-то меняют. И каждый год лето обязательно кончается…
Осталось совсем мало дней до конца лета. Последние выходные дни. Летние. Потом настанет осень…
В последние выходные дни этого лета я ездила на нашу дальнюю дачу. Впрочем, я ездила не одна. И вообще, я была пассажиром. Потому что мы ездили с сыном. Эффект пассажира – это когда ты не можешь уснуть рядом с водителем, потому что кто же тогда будет давить на виртуальную педаль тормоза и ныть всю дорогу про «ты что, вообще дорогу не видишь?». Так мы ехали ночью, с пятницы на субботу… Темноты за бортом хватило ровно на диск Дмитрия Маликова «Пианомания», потом был серый и дождливый рассвет, придорожное кафе бензоколонки «Юкоса» с безумно вкусным кофе и булочкой, потом нас встретили распахнутые ворота и мы легли спать. А потом я не нашла в себе сил ехать с родителями на юбилей сокурсника моего отца в город Тихвин, и туда моих родителей повез сын. А я осталась в доме – с двумя собаками и котом Тимофеем.
Деревушка Вожаны на границе с Вологодской областью – это специальное место. Место аномальное. Потому что там время застывает, замирает и не движется. Время там замерло очень давно. Примерно в начале прошлого века. Когда электричество довели до соседней деревни, в 7 км от Вожаней. И все жители переехали туда, где горели лампочки. Оставшиеся дома раскупили дачники: питерские, тихвинские, пикалевские. Так там до сих пор и нет ни электричества, ни магазина, - ничего там нет. Там есть поля, озеро, тишина, безумные грозы и закаты, леса с грибами и ягодами и легенды. Моя мать считает дни, когда ее отвезут туда на все лето и до глубокой осени. Моего сына тянет туда, он любит эти места. Он там вырос. Дачники там обжились, там уже построили свои особняки «новые русские», там у всех есть электростанции, ветряки, русские бани, цветники, машины для поездки в лес и в магазины. Там есть даже такси: маму в магазин возят на такси, когда мы все уезжаем в город. Но, время там стоит на месте, оно безразмерно и бесконечно, до звенящей тишины и повисших солнечных лучей. Мне тяжело там, я устаю от этого недвижимого времени, один день там для меня равен неделе. Это место странно действует на меня. Наверное, переизбыток кислорода. К концу первых суток каждую клеточку моего организма начинает распирать от этого недвижимого воздуха, начинается настоящая ломка, потому что болит все тело. Это странно и очень некомфортно. Там перестаешь думать. Потому что единственной тамошней проблемой будет – помыть посуду в тазике. Это не удобно.
Когда все уехали, мы с собаками пошли погулять к озеру, А потом я села в кресло у стены дома, напротив маминого цветника, рядом пристроились собаки. Поскольку все проблемы остаются где-то очень далеко от этого места, там хочется читать. И я ушла в студенческое прошлое, читая сборник рассказов Житинского. «Глагол инженер», «Эффект Брумма», «Внук доктора Борменталя». Хорошо, у нас там неплохая библиотека накопилась. В тишине оглушительно и ровно трещат какие-то кузнечики. Странно зажужжал ветряк на холме и куда-то проскочил полем сосед на квадрацикле. И за эти несколько часов где-то летело время, кончалось лето, менялись времена года, решались чьи-то проблемы и судьбы, просто шла и шла жизнь…
Потом мы ехали обратно. Полосы дождя, полосы солнца. Странные такие дожди. Когда капли воды падают вверх, растекаясь веером по лобовому стеклу. Их смахивали дворники, для того, чтобы они очистили место новым каплям. Мы возвращались в город, где время летит так быстро, что за ним не уследить и его не поймать. В багажнике машины лежали два мешка сена, насушенного мамой для лошади Зары, и корзина яблочек, принесенная для нее же соседкой по даче. И это было очень нужно лошади Заре, хоть полконюшни завалено свежим новгородским сеном и Катюша каждый день приносит Заре яблок из хозяйского сада. Портрет лошади Зары стоит на тумбочке моей мамы, и обсуждая с тетей Катей важные вожанские дела мама говорит о «нашей лошади». Потому что «наша лошадь» - это тоже очень важное вожанское дело для местных бабушек. Потому что, хоть большинство из них и прожили всю жизнь в деревенской глубинке, но вот своих лошадей там ни у кого не было. Коровы были, а лошадей – нет. Это очень, очень странно…
Кот Тимофей на русской печке. У него там гнездо.
Озеро. Там поля такие… Вот, была бы Зара «выездная», на полгодика бы туда. Эх…
Собаки в поле резвятся. Носятся, как угорелые. Причем, когда мамина Лиска пробегает 4 круга, Бася только один. А Лиска забивается то в кусты, то под забор особняка на горе. Нахалюга.
Бася
Лиску сфотографировать невозможно. Она постоянно в движении. Стоит попробовать привлечь ее внимание, чтобы она повернула голову к объективу и показала свои роскошные, огромные ухи и контур на мордочке – тут же лезет в этот объектив лизаться.
Набегавшись, псюши лезут в озеро – пить и купаться. Правда, в эти дни им купаться не хотелось. Наверное, уже прохладно.
А это мамина гордость. Трехголовый подсолнух. Там совершенно немеряно всяких кусачих летающих тварей. Кажется, там кусается все, что летает. Даже обычные мухи, и те кусаются. Потому я осторожненько фотографировала жуткое количество пчел и шмелей. Которыми просто кишел мамин цветник.
Пыталась сфотографировать дождь. Почему-то не получилось, как капли веером разбегаются вверх по лобовому стеклу.
Пока я ездила, Зарищей занимались Наташа (хозяйка Хмеля) и Катюша. Спасибо им большое.
Этот вожанский покой меня очень утомляет. Хорошо, что хоть дорога сейчас напряженная – это приводит мозги в работоспособное состояние.
Случайно нашла вчера свой прошлогодний рассказик про конец лета. Он начинался словами: «Почему-то лето всегда одинаковое, а вот осени – всегда разные». Вот такие вот метаморфозы настроений, однако
.
