олька (olya11)
Участник
Вы, наверное, знаете меня уже по дневнику про Ахилла.
Так вот, это новый дневник, а возможно с ним и новая конная жизнь. Сейчас передо мной стоит важный вопрос – что делать с Ахи?
Отступление
Я знала женщину (С.), как она сказала она КМС по выездке, также известно, что Ахи Вздохи очень умеющий мальчик. Куплен с завода, там и объезжен. Решила я ее пригласить посмотреть, попробовать что-то сделать с ним. Она села, при чем сразу с хлыстом, я не ездила с хлыстом уже месяца два. Ладно, лошадь чуток поработала. С. уехала. На следующий день она мне звонит и говорит, что еще хочет. Мне не жаль, поехали. А там был хозяин, в общем, так получилось, что С. договорилась с хозяином работать эту лошадь. Хозяин начал ссылаться на то, что я прихожу не часто. Были на то две причины. Первая: у меня нет машины в отличие от С., пешком мне добираться 1,5 часа от хутора до дома. Вторая: были экзамены, и консультации, сейчас я свободна.
С. начала заниматься с Ахи Вздохи. Я была только рада, мы ездили с ней вдвоем, я поезжу, она поездит. Потом я уехала в столицу к любимому человеку на три дня. Когда приехала, была удивлена лишь тем, что Ахи лежал. Впервые вижу, как он лежит. Я переоделась быстренько, взяла длиннющую морковь и пошла к нему. Ахи немного встрепенулся, когда я подошла, но я угостила его морковкой и начала гладить, по его жесткой, но до такой степени приятной шерсти. Ахи лежал, я облокотилась на него и сидела рядом с самой любимой лошадью на свете. Потом его голова откинулась назад, и он плюхнулся полностью на землю, положив ногу на меня. Мне не было больно, потому что он ее нежно положил, и она не казалась такой тяжелой
он лежал и стонал, я уже думала, что с ним что-то стряслось. Гладила его. Ему, наверное, просто тяжело из-за пуза было… Потом он все таки встал, сказал, что готов. Я пошла за недоуздком и прочей белибердой. Начистила и только когда стала одевать уздечку, заметила, что у него порван рот. Точнее не порван, а натерт удилами. И это у моей танковой, не пробивной лошади? Которая ездит на самом обычном трензеле? Заседлались поехали. Лошадь деревянная, шенкель не чувствует абсолютно, на хлыст откидывает правую заднюю ногу в сторону, мол козлит. Мы закончили на хорошем. Я решила все-таки, что в этом чертике еще осталась частичка мною воспитанной лошади. То есть, да, я села без седла, но все же не рискнула на недоуздке, как обычно, поехала в уздечке. Поехали мы через лес, по грязючке, через какие-то кусты. Скользили на все четыре ноги. Добрались до квадратов и там паслись-гуляли-паслись-гуляли. Он постепенно начал привыкать к легкому нажатию шенкеля, шел через канавки (если он шел через канавки, значит, все-таки осталась та частичка Ахи), рысили, шагали. Обратно я решила галопом пробежаться. Ведь это все еще моя лошадь! С ней ничего не случилось! Бежали сначала хорошо. Потом он подобрался, голову поджал и вытянул наверх и рванул. Через лес, ветки мрачно царапали мне лицо, я успела лишь вцепиться в гриву, в его желтую мягкую гриву, и понеслись. По грязи. Нам оставалось только упасть, испачкаться и получить сотрясение мозга, обоим. Преодолев лес, наступил простор, лицо жгло от хлестаний веток, от моей лошади не осталось ничего! Это не Ахилл! Это не та лошадь, с которой я играла в леваде. Не та лошадь, которая шла со мной и в огонь и в воду. Не та! Он мне доказал это огромной серией козлов. Не знаю, как мне удалось усидеть. Остановила его лишь у забора хуторского, точнее он сам остановился. Пробежали в леваде кружок и всё. Я чуть ли не со слезами отпустила его и ушла в здание. Ушла с хутора так же тихо, как и пришла.
С. хочет одеть на него шпоры и мундштук. Мундштуком она изорвет ему рот, это уже сейчас видно, она сама говорила, что у нее грубые руки.
Насчет всяких железок, я ей скажу категорическое нет. И все. Этим все сказано.
Хозяин хочет катать на Ахи детей. Посмотрим, как С. их на корде будет тренировать. Дети будут сыпаться с этой лошади.
В общем, я не знаю, что делать. У меня есть два варианта (какой вариант я выбрала, узнаем все мы только в пятницу поздно вечером).
1. С. уходит, если я с ней поговорю, и я восстанавливаю лошадь, как только могу, потому что это моя любимая лошадь. И «работаю» двух лошадей с пулями в головах на двух разных хуторах.
2. Я ухожу, потому что не в силах этого пережить заново. Снова втираться ему в доверие. Снова ошибки, успехи и спады. Но при этом говорю хозяину, что ни ему, ни коню это не надо. Какая к чертикам, выездка на хуторе?! И остаюсь с подругами на одном хуторе у Кайдо.
Собственно, и дошла я до сути дела.
(о чем напишу позже)
Так вот, это новый дневник, а возможно с ним и новая конная жизнь. Сейчас передо мной стоит важный вопрос – что делать с Ахи?
Отступление
Я знала женщину (С.), как она сказала она КМС по выездке, также известно, что Ахи Вздохи очень умеющий мальчик. Куплен с завода, там и объезжен. Решила я ее пригласить посмотреть, попробовать что-то сделать с ним. Она села, при чем сразу с хлыстом, я не ездила с хлыстом уже месяца два. Ладно, лошадь чуток поработала. С. уехала. На следующий день она мне звонит и говорит, что еще хочет. Мне не жаль, поехали. А там был хозяин, в общем, так получилось, что С. договорилась с хозяином работать эту лошадь. Хозяин начал ссылаться на то, что я прихожу не часто. Были на то две причины. Первая: у меня нет машины в отличие от С., пешком мне добираться 1,5 часа от хутора до дома. Вторая: были экзамены, и консультации, сейчас я свободна.
С. начала заниматься с Ахи Вздохи. Я была только рада, мы ездили с ней вдвоем, я поезжу, она поездит. Потом я уехала в столицу к любимому человеку на три дня. Когда приехала, была удивлена лишь тем, что Ахи лежал. Впервые вижу, как он лежит. Я переоделась быстренько, взяла длиннющую морковь и пошла к нему. Ахи немного встрепенулся, когда я подошла, но я угостила его морковкой и начала гладить, по его жесткой, но до такой степени приятной шерсти. Ахи лежал, я облокотилась на него и сидела рядом с самой любимой лошадью на свете. Потом его голова откинулась назад, и он плюхнулся полностью на землю, положив ногу на меня. Мне не было больно, потому что он ее нежно положил, и она не казалась такой тяжелой
он лежал и стонал, я уже думала, что с ним что-то стряслось. Гладила его. Ему, наверное, просто тяжело из-за пуза было… Потом он все таки встал, сказал, что готов. Я пошла за недоуздком и прочей белибердой. Начистила и только когда стала одевать уздечку, заметила, что у него порван рот. Точнее не порван, а натерт удилами. И это у моей танковой, не пробивной лошади? Которая ездит на самом обычном трензеле? Заседлались поехали. Лошадь деревянная, шенкель не чувствует абсолютно, на хлыст откидывает правую заднюю ногу в сторону, мол козлит. Мы закончили на хорошем. Я решила все-таки, что в этом чертике еще осталась частичка мною воспитанной лошади. То есть, да, я села без седла, но все же не рискнула на недоуздке, как обычно, поехала в уздечке. Поехали мы через лес, по грязючке, через какие-то кусты. Скользили на все четыре ноги. Добрались до квадратов и там паслись-гуляли-паслись-гуляли. Он постепенно начал привыкать к легкому нажатию шенкеля, шел через канавки (если он шел через канавки, значит, все-таки осталась та частичка Ахи), рысили, шагали. Обратно я решила галопом пробежаться. Ведь это все еще моя лошадь! С ней ничего не случилось! Бежали сначала хорошо. Потом он подобрался, голову поджал и вытянул наверх и рванул. Через лес, ветки мрачно царапали мне лицо, я успела лишь вцепиться в гриву, в его желтую мягкую гриву, и понеслись. По грязи. Нам оставалось только упасть, испачкаться и получить сотрясение мозга, обоим. Преодолев лес, наступил простор, лицо жгло от хлестаний веток, от моей лошади не осталось ничего! Это не Ахилл! Это не та лошадь, с которой я играла в леваде. Не та лошадь, которая шла со мной и в огонь и в воду. Не та! Он мне доказал это огромной серией козлов. Не знаю, как мне удалось усидеть. Остановила его лишь у забора хуторского, точнее он сам остановился. Пробежали в леваде кружок и всё. Я чуть ли не со слезами отпустила его и ушла в здание. Ушла с хутора так же тихо, как и пришла.С. хочет одеть на него шпоры и мундштук. Мундштуком она изорвет ему рот, это уже сейчас видно, она сама говорила, что у нее грубые руки.
Насчет всяких железок, я ей скажу категорическое нет. И все. Этим все сказано.
Хозяин хочет катать на Ахи детей. Посмотрим, как С. их на корде будет тренировать. Дети будут сыпаться с этой лошади.
В общем, я не знаю, что делать. У меня есть два варианта (какой вариант я выбрала, узнаем все мы только в пятницу поздно вечером).
1. С. уходит, если я с ней поговорю, и я восстанавливаю лошадь, как только могу, потому что это моя любимая лошадь. И «работаю» двух лошадей с пулями в головах на двух разных хуторах.
2. Я ухожу, потому что не в силах этого пережить заново. Снова втираться ему в доверие. Снова ошибки, успехи и спады. Но при этом говорю хозяину, что ни ему, ни коню это не надо. Какая к чертикам, выездка на хуторе?! И остаюсь с подругами на одном хуторе у Кайдо.
Собственно, и дошла я до сути дела.
(о чем напишу позже)
