Working Equitation, Выездка и вестерн:)Дорога длиной в -дцать лет..Виртуальные соревнования стр. 42.

С Новым годом! Исполнения желаний!

god_sobaki_01-1440x564_c-1.jpg
 
5 января лег снег. Он долго ворочался, переворачивался с боку на бок, но никак не мог улечься поудобнее. Первый раз он думал лечь в ноябре, но что-то не лежалось. Снег походил, побегал с ветром, поругался с дождем, уступил ему место, походил по соседним областям. Потом подумал "почему я должен уходить?", пришел и лег. Поворочался с боку на бок, с помощью ветра разложил себя по полянкам и кочкам, прилег на опушках и ветках деревьев. 7го с утра снег понял, что как-то неудобно лежит и стек грустными каплями по крышам и стеклам. Поплакал, вроде полегчало. К вечеру снег успокоился, подумал, что зря загрустил и принялся раскладываться по всей поверхности. Он ссыпался с неба хлопьями и мелкими крупинками, мелся поземкой, заворачивался в маленькие вихри и радостно плюхался на все поверхности. Понял, что теперь ему удобно и решил разлечься пошире, захватив побольше- ветки, столбы, машины, нос собаки, одинокий воробей, крыло птицы. УРА! Я лег поудобнее!
А конники радовались выпадающему уличному грунту... (мое:) )
jUZemiSHcQw.jpg

UwLMGVel1lQ.jpg
 
4 января ездила в гости к вяткам в Сынково. Провели Новогодний костюмированный трейл "на стиль". В гости к ним я приезжаю в среднем пару раз в год. Теоретические консультации даю и почаще, если спрашивают, но в принципе они все делают сами - учат детей, воспитывают лошадей. В этом году я отметила очень сильно выросший уровень участников - все сидели ровно, рулили мягко, управляли шенкелем. Все справились с маршрутом очень хорошо и даже калитка покорилась всем участникам, пусть и с некоторыми заминками:)
Ну и несколько фото с мероприятия
y9XNPooHlRc.jpg

fAbaRZgaT6g.jpg

DwaHhPxMeoI.jpg

oB-aYsYf85A.jpg

RuPrRzEx9kc.jpg

cuD5QhDW3SY.jpg
 
Раньше у нас были только книги и всю информацию мы могли взять только оттуда. В периодической прессе о конях писали редко, книги для простого смертного были наперечет. Сейчас - читай сколько влезет. И при этом множество людей знают о конях сильно поверхностно, хотя ходят заниматься верховой ездой. Ну да ладно, это все так, на ностальгию пробило.
Знаете ли вы, что изначально "Берейтор (от немецкого Bereiter – объездчик, наездник) – помощник дрессировщика, который проводит всю предварительную работу по подготовке животных к показу, также помогает артисту на репетициях и представлениях. В 17 – начале 18 вв. в странах Западной Европы искусные наездники назывались кунстберейторами."?
И еще - конное дело к нам пришло из армии и цирка. И вот я нашла чудесную историю (там опечаток много, но суть понятна). Уберу под спойлер, а то очень много букв, взяла отсюда http://mycircus.club/rubriki/istorija-cirka/francuzskii-cirk-frankoni-dezhan-medrano.html
Французский цирк родился в Италии...Можно было бы посвятить любопытное отступление случайностям, которые определяют человеческую судьбу и составляют прелесть исторических анекдотов и легенд.

В самом деле, этот курьезный факт полон глубокого смысла: ведь Италия, сыгравшая весьма незначительную роль в развитии циркового искусства (во всяком случае, в классическую эпоху), была и остается родиной множества цирковых династий. Сколько итальянских имен можно услышать во Франции, в Германии, в России и даже в Скандинавских странах!

Италия была для странствующих трупп перевалочным пунктом, но по непонятным причинам они никогда не оседали в этой стране. Быть может, виною тому была ее сложная политическая география; во всяком случае, как бы то ни было, отец французского цирка появился на свет в Венеции.

Легенда о том, что венецианец Антонио Франкони был дворянином, дрался на дуэли и потому был вынужден бежать во Францию, соблазнительна! Однако маловероятно, чтобы в жилах Франкони текла голу бая кровь. В книге записей приходской церкви Св. Якова в Удино значится только: 5 августа 1737 года родился Антонио, сын Блазио и Юлии.

О детстве его известно мало, а на пресловутой дуэли дрался не он, а его отец.

Столь же вспыльчивый, что и его славный отпрыск, Блазио вызвал на дуэль сенатора и имел не счастье стать победителем, то есть убийцей. Его приговорили к смерти с конфискацией имущества, и он Утратил все, что имел, включая родного сына, который, оказавшись в незавидном положении, пред почел покинуть родные пенаты.

Так Антонио Франкони попал во Францию, где перебивался случайными заработками. В Лионе он помогает дрессировщику в ярмарочном зверинце, по том, когда в моду входят звериные бои, устраивает корриды и, если под рукой не оказывается тореадоров, сам выходит на манеж. Он женится на итальянке Элизабет Маццукати. В 1776 году в Руане и в 1779 году в Лионе у четы Франкони рождаются сыновья Антуан Лоран и Жан-Жерар-Анри.

Тем временем Антонио решает заняться менее опасными и менее громоздкими животными, чем быки. В 1783 году он выходит на манеж только что открытого Астлеем в Париже Английского амфи театра с дрессированными птицами. Обучив несколько канареек простейшим трюкам, он создает номер, по тем временам не лишенный своеобразия.

В Париже Франкони всерьез заинтересовался конным искусством. Цирк показался ему делом более выгодным, чем звериные бои, которые периодически

запрещались королевскими эдиктами, и он начал постигать тайны конного вольтижа, а также секреты управления Амфитеатром Астлея и вскоре стал замещать Джона Астлея во время его поездок в Англию. Обогатившись и опытом и деньгами, Антонио вернулся в Лион, бывший свидетелем его первых шагов, купил несколько лошадей и открыл цирк в квартале Бротто.

Его цирк был не единственным в Лионе: там уже обосновался английский наездник Бап, один из главных соперников Астлея. И вот в то время, когда в Париже действовал один-единственный цирк Амфитеатр Астлея, лионцы стали свидетелями борьбы между конкурентами английским наездником и создателем французского цирка.

Лионский цирк Франкони закрылся в 1792 году во время Террора, а в следующем году был разрушен при обстреле.

Четырьмя годами раньше Антонио, Элизабет, двенадцатилетний Лоран и девятилетний Анри вновь вышли на манеж астлеевского Амфитеатра в сопровождении своей труппы и показали там <Сражение и смерть генерала Мальборо»— батальную пантомиму, немало способствовавшую популярности лорда Черчилля, герцога Мальборо.

Но наступила революция, и открыть очередной сезон Астлею не удалось. Его манеж на какое-то время становится приютом для труппы театра Божоле (вы ступавшей, впрочем, без большого успеха), а Джону Астлею приходится смириться с необходимостью вернуться в Англию.



И вот 14 апреля 1791 года газета «Монитер» публикует объявление: «Г-н Франкони, наездник, гражданин Лиона, прибыл в Париж с детьми, учениками и тридцатью лошадьми. Сегодня, 14 апреля, в шесть часов вечера он начнет выступления в амфитеатре г-на Астлея на улице предместья Тампль».

Франкони не теряет времени даром: не успел манеж освободиться, как он спешит занять его, однако дела идут не блестяще, и Антонио решает воспользоваться наступлением лета, чтобы подработать на стороне. Он участвует в пантомимах в театре Монтансье и в театре Сите-варьете.

В смутные времена всегда процветают подозрительность и доносы. Антонио Франкони унаследовал от отца не только воинственный дух, но и добрую душу: он спрятал в здании цирка своего бывшего лионского компаньона, разыскиваемого Комитетом общественного спасения. Через несколько недель на этого человека донесли и в отсутствие пылкого Франкони арестовали его. Когда представители власти явились вторично, чтобы арестовать и самого Антонио за то, что он укрывал преступника, наездник встретил их с оружием в руках; он забаррикадировал дверь и из-за нее посылал пришедшим проклятия и угрозы. Зная, что он меткий стрелок, жандармы решили отложить приступ и сходить за подкреплением. Франкони тем временем удрал и вернулся в Париж лишь после падения диктатуры Робеспьера.

Амфитеатр Франкони вновь распахнул свои двери 25 ноября 1795 года. Планировка здания, построенного Астлеем, была частично изменена: появились артистические уборные, фойе для зрителей и буфет. К манежу примыкала довольно большая сцена, пред назначенная для пантомим и ничем не уступавшая театральной; партер располагался только по одну сторону манежа, напротив сцены, что довершало сходство с театром. Над партером шли два яруса балкона; увенчивал здание большой красиво расписанный купол.

В программу входили конные и акробатические номера, а также скетчи; один из них носил название Роньоле и Пасс Нетрудно догадаться, что это был еще один вариант неувядающей истории про портного из Брентфорда. Здесь же Анри Франкони впервые показал на арене высшую школу верховой езды.

Когда наступало лето, Амфитеатр конных упражнений, вольтижа и конного танца Франкони отправлялся в гастрольные поездки. Все шло как нельзя лучше, пока не был подписан Амьенский мир и Филип Астлей не вернулся во Францию. Антонио Франкони пришлось возвратить Амфитеатр его истин ному владельцу и снять участок земли, располагавшийся на месте современной улицы Мира и при надлежавший монастырю капуцинок. Несмотря на столь благочестивое соседство, этот район издавна изобиловал кабачками, кафе, трактирами и прочими увеселительными заведениями, а также «дамами», торговавшими своей непорочностью (в этом отношении квартал Капуцинок не сильно изменился!). Впрочем, в 1802 году, когда происходили описываемые события, капуцинки вот уже двенадцать лет как покинули эти места. В здании монастыря располагался Монетный двор, а в церкви был открыт театр!

Новое заведение называлось Театром верховой езды и имело большой успех благодаря конным но мерам в исполнении Лорана, Анри Франкони и их жен Катрин Кузи и Мари Лекьен, которые считаются первыми во Франции наездницами на панно. Они демонстрировали пластические позы и прыжки на плоском и широком деревянном седле (панно), укрепленном на крупе лошади. Впрочем, уже одной манеры наездниц одеваться в короткие римские туники было достаточно, чтобы пленить мужскую часть публики, которая в те времена не была избалована подобными зрелищами.

Следуя традиции, по утрам Лоран Франкони да вал уроки верховой езды, причем среди его много численных учеников был даже Енгений Богарне, пасынок императора. Это также способствовало успеху цирка Франкони.

В 1805 году шестидесятивосьмилетний Антонно передал управление Театром верховой езды своим сыновьям, но в следующем году здание снесли и на том месте, где оно стояло, проложили улицу Наполеона (улицу Мира).

От капуцинок Анри и Лоран перебрались к капуцинам. Они купили участок во дворе церкви монасты ря капуцинов на улице Мон-Табор, и через восемь месяцев архитекторы Куанье и Эрто построили здесь новое здание с залом на тысячу двести мест, манежем и сценой. Ему было дано модное название Олимпийский цирк. Это был первый в Париже амфи театр, на фронтоне которого красовалось слово «Цирк». Удобная конструкция сцены Олимпийского цирка позволила Франкони уделить больше внимания искусству пантомимы. С самого первого представления в афишах значилась пантомима «Фонарь Диогенао, простенькая, но не лишенная изобретательности:

Диоген выходит из бочки и начинает с фонарем искать Человека. Это служит предлогом для грандиозных исторических сцен: перед Диогеном проходят Юлий Цезарь, Карл Великий, Людовик ХIУ и другие, но он остается безучастен. Наконец, появляется бюст Наполеона в окружении генералов:

Диоген гасит фонарь с радостным криком: «Нашел!» Начиналась эра пантомим, восхваляющих императора: можно сказать, что пантомимы Франкони прославили Наполеона не меньше, чем песни Беанже.

Среди питомцев Франкони был знаменитый олень Коко, который имел честь неоднократно выступать перед Римским королем и императрицей Марией Луизой! Олень Коко сделал в цирке Франкони блистательную карьеру и даже выезжал на гастроли за границу.

Дело в том, что в 1810 году старый Антонио поссорился с сыновьями, и молодые Франкони, испытывавшие, как и их отец, финансовые трудности (не здесь ли кроется причина ссоры), решили пуститься в путь. Вернулись они лишь через два года, но ненадолго: 27 мая 1816 года Франкони были вынуждены закрыть свой цирк, так как власти сочли аморальным соседство Олимпийского цирка с Государственной казной. За два года до этого умер Астлей. Амфитеатр предместья Тампль оставался свободным. И Франкони вернулись к своей первой любви.

На арене нового Олимпийского цирка по-прежнему первенствуют наездники, и среди них тот, кто впоследствии стяжает наибольшую славу в конном искусстве,— Эндрю Дьюкроу.

Дьюкроу не сразу завоевал доверие парижан. Не то чтобы они не оценили его талант, но Наполеон был на острове Святой Елены ... и они отнеслись к наезднику-англичанину настороженно... Но это продол жалось недолго, и вскоре критики стали отзываться о нем восторженно: «Невозможно с большим совершенством сочетать в себе грацию и силу, изящество и смелость. Конь его.., несется по манежу с такой быстротой, что зритель с трудом успевает следить за сменой поз наездника писала Котидьен а Кан волан отмечала: «Все, что хороший танцор исполняет на твердом и устойчивом полу, он с необычайной легкостью и мастерством проделывает на крупе лошади».

Между тем в 1819 году у Дьюкроу появился серьезный соперник в самой труппе Олимпийского цирка Бассен-сын. Этот наездник хорошо изучил стиль маэстро и немало перенял у него, как, впрочем, и многие другие артисты. Эндрю Дьюкроу это не слишком понравилось: он решил покинуть Париж и выступления в провинции. Особенно часто он появлялся в Руане и Лионе; демонстрируя все новые и новые трюки, он неизменно имел успех.

В 1823 году, после шестилетнего отсутствия, Дьюкроу вернулся в Англию. Тем временем Лоран и Анри Франкони продолжали царить на манеже Олимпийского цирка под неусыпным надзором старого Антонио, который, сидя в своем персональном кресле, наблюдал за выступлениями наследников.

В 1826 году они показали пантомиму «Пожар в Сальене» воспроизводящую один из эпизодов войны в Испании. В постановке были использованы пиротехнические эффекты. Фейерверки в театре всегда опасны: через несколько часов после инсценированного пожара весь цирк был объят настоящим пламенем.

Олимпийский цирк пользовался в столице большой популярностью, и гибель его вызвала у всех сочувствие. Парижане организовали даже сбор средств по подписке на реконструкцию здания, и первым пожертвовал деньги сам король Карл Х.

В результате на бульваре Тампль, на участке, принадлежавшем не кому Луи Дежану, разместился третий Олимпийский цирк. Дело двигалось медленно, и Франкони вынуждены были даже выпустить акции, чтобы довести постройку до конца. Наконец 31 марта 1827 года цирк на бульваре Тампль принял первых зрителей, в числе которых был герцог Орлеанский. Новое здание, более просторное, чем предыдущие, было оснащено самой современной техникой той эпохи.

Все это стоило огромных денег, и положение Франкони пошатнулось. Анри и Лоран предпочли устраниться от управления цирком, и директором цирка сделался Адольф Франкони, приемный сын Анри; он взял в компаньоны Вилена де Сент-Илера и Фердинанда Лалу. Лалу, в прошлом журналист, сочинял мимодрамы и пантомимы; некоторые из них, на писанные в соавторстве с Виленом де Сент-Илером, шли в цирке Франкони. Поэтому он взял на себя руководство театральной частью, а Адольф Фран- кони занялся манежем. Лалу ставил пышные пантомимы, не считаясь с расходами. В «Слоне царя сиамского» слониха Кьюми дарила цветы присутствующим дамам; в Сандеруальдском карлике и в Гибрэйской ярмарке выступал карлик Харвей Лич (во второй пантомиме он исполнял роль обезьяны Понго).


Зрители валом налили на эти разнообразно и эффектно оформленные представления с участием множества статистов. Успех был несомненен, но подобные постановки обходились слишком дорого. И случилось то, что должно было случиться: дирекция Олимпийского цирка разорилась. Акционеры стали выражать недовольство, и, чтобы избавить Адольфа от больших неприятностей, братья Анри и Лоран вернулись на свой пост. Это всех успокоило и обрадовало парижскую публику, привязанную к своим любимым наездникам.

И вновь в программе одна за другой появляются пышные пантомимы: Лалу ставит «Взятие Бастилии» и «Императора», которые имеют колоссальный успех.

Он принимает участие и в создании «Майсурских львов»— пантомимы, поставленной Адольфом Франкони; в роли свергнутого набоба, вынужденного скрываться в джунглях среди хищников, выступал дрессировщик Мартен. Животные появлялись не на манеже, а на сцене, что по тем временам было значительным новшеством.



Несмотря на то, что тигр Атир при ближайшем рассмотрении оказывался гепардом, а по азиатским джунглям разгуливали африканские звери, Анри Мартен мгновенно стал одним из любимцев парижской публики.

6 декабря 1836 года основатель династии, девяностовосьмилетний Антонио Франкони, скончался. На пышных похоронах присутствовала вся парижская знать. Перед катафалком шла лошадь покойного, покрытая серебристо-черным ковром. Такова была последняя встреча зрителей с создателем французского цирка.

К сожалению, закат его жизни совпал с закатом славы династии Франкони: в 1835 году дирекция Олимпийского цирка вновь обанкротилась, и заведение перешло в руки владельца участка, на котором стояло здание,— Луи Дежана.

Хотя обстоятельства жизни Дежана мало к тому располагали, ему суждено было сыграть большую роль в развитии французского цирка. Родился Дежан в 1786 году; владельцем цирка стал, когда ему исполнилось пятьдесят. Отец его был слесарем, а сам он занимался торговлей мясом и колбасами, в чем, вероятно, немало преуспел, поскольку уже в тридцать пять лет, в 1821 году, смог удалиться от дел. Тогда-то он и приобрел тот участок земли, на котором шестью годами позже вырос третий Олимпийский цирк.

Очень скоро у Дежана зародилась мысль прибрать к рукам управление этим цирком. Он терпеливо наблюдал за денежными злоключениями братьев Франкони и, когда акционеры вторично обанкротились, купил здание, которое тут же и сдал бывшим владельцам. Но Франкони поняли, что для них это всего лишь отсрочка, и в конце сезона 1835/36 года покинули Олимпийский цирк. Благодаря своему огромному состоянию Луи Дежан без труда получил право на эксплуатацию Олимпийского театра-цирка.

Будучи дальновидным администратором, он избавил Адольфа Франкони и Фердинанда Лалу от преследований кредиторов и, как прежде, возложил на первого из них ответственность за цирковую, а на второго за театральную сторону работы Олимпийского цирка.

Бывший мясник не совершил распространенной ошибки и, осуществляя свои честолюбивые замыслы, сумел окружить себя людьми искусства!

Посмотрим, что сталось тем временем с Анри и Лораном Франкони.

Первый из них удалился в свое поместье в Шатильон-сюр-Луэн, второй отправился в странствия и добрался до самой Англии. Он же открыл первый парижский ипподром Ипподром Звезды. Вместе со своим сыном Виктором и бессменным Лалу он выстроил в 1845 году у заставы Звезды большой ипподром под открытым небом, окруженный деревянными трибунами в мавританском стиле, над которыми на флагштоках развевались знамена. В центре поля длиной сто три и шириной шестьдесят восемь метров находился традиционный тринадцатиметровый манеж.

Ипподром вмещал около восьмидесяти тысяч зрителей!

Здесь демонстрировались большие конные представления, состязания римских колесниц, выступления наездников-вольтижеров и амазонок. а так же более традиционные номера, для которых и предназначался манеж.

Огромное поле как нельзя лучше подходило для грандиозных пантомим вроде «Лагеря Дра д’Ор» зрелища, в котором участвовало несколько сотен статистов и лошадей.

Публика с восторгом взирала на эти монументальные исторические полотна; одна из газет писала об Ипподроме: Это прекраснейший из наших театров. Люстрой ему служит солнце, декорациями - Триумфальная арка, ярусами балкона город, а зрителями миллионное население столицы». Дело дошло даже до того, что в 1849 году на Ипподроме состоялись страусиные бега. Но 5 мая того же года от холеры скончался Лоран Франкони, а спустя два месяца - его младший брат. Прошло еще немного времени - и ипподром у заставы Звезды сгорел. Его отстроили заново, и директором стал некий Арно. В 1852 году он ангажировал удивительного канатоходца шестидесятишестилетнюю госпожу Саки, ба лансировавшую на большой высоте в одежде паломника и с накладной бородой... Но к ней мы еще вернемся.

Однако через два года началась застройка района вокруг площади Звезды и пробил последний час Ипподрома. Впрочем, роль свою он сыграл: ввел новую моду и оказал большое влияние на развитие циркового искусства — разговор об этом еще впереди.





Вернемся на несколько лет назад, к работе Олимпийского цирка. Представления в нем шли только в зимний сезон. В последний год своего директорства Франкони получили разрешение построить летнее деревянное, крытое брезентом здание на Карре Мариньи, на месте нынешнего Театра Мариньи. Работы были выполнены кое-как, и ни актеры, ни зрители не могли назвать новый цирк удобным. Таким образом, когда Дежан вступил во владение имуществом Франкони, ему достались два помещения. Он сразу понял, какую выгоду можно извлечь, давая спектакли на двух манежах попеременно. Поэтому он одновременно реконструировал и шапито на Елисейских полях и цирк на бульваре Тампль. Теперь наездники смогли выступать круглый год; это избавило Дежана от необходимости слишком часто возобновлять контракты и позволило сделать состав труппы постоянным.

В это время в Париже начались работы по ре конструкции проспекта, соединяющего площади Согласия и Звезды, и постепенно район Елисейских полей стал превращаться в один из самых аристократических кварталов города.

Именно аристократия с ее любовью к искусству верховой езды составляла избранную публику цирка.

Поэтому Дежан добился разрешения на замену деревянного шапито более просторным и комфортабельным каменным зданием. Префектура округа Сены предоставила ему участок, прилегающий к улице Матиньон — совсем рядом с шапито, но ближе к Рон-Пуэн.

Строительство было поручено знаменитому архитектору Жаку Иньясу Гитторфу. Работы начались в 1840 году, а через год, 3 июня 1841 года, Дежан открыл Цирк на Елисейских полях, в программе которого значились имена клоуна-прыгуна Ориоля и великого наездника Франсуа Боше - имена, на которых мы еще остановимся.

Новое здание было очень красиво и своеобразно в архитектурном отношении. Олимпийский цирк и его парижские и лондонские предшественники внешне напоминали театры, Цирк же на Елисейских по лях был круглой формы; фасад его украшали четыре коринфские колонны, а фронтон увенчивала статуя полуобнаженной амазонки работы скульптора Прадье. Позировала для нее прелестная наездница Антуанет та Лежар.



Прадье, большой поклонник цирка и наездниц, потребовал за свою работу оригинальную плату — пожизненное право бесплатно посещать цирк! Пре красное доказательство любви к цирковому искусству!

На трибунах могло разместиться около шести тысяч зрителей; впоследствии, после перестройки, в цирке появились ложи и кресла, и число это сократилось до трех тысяч, что, впрочем, тоже было немало.

Строительство потребовало огромных денег, тем более что пришлось произвести расчистку окружающей территории, отчего изначально запланированные расходы увеличились почти вдвое. Состояние Дежана существенно уменьшилось. Кроме того, экономическое положение в стране не благоприятствовало развитию театрального искусства, и в 1844 году Дежан, сославшись на преклонный возраст, уступил свои два цирка Жюлю Фердинанду Галлуа, ресторатору, уже обладавшему скромным театральным опытом.

Увы! Если бывший мясник Дежан показал себя человеком деловым и весьма сведущим в зрелищах, то с ресторатором дело обстояло совсем иначе, и через три года цирк сожрал весь его капитал! Не всякому дано быть директором цирка.

Акционеры Олимпийского цирка (они владели обоими зданиями), в надежде поправить дела, умолили Луи Дежана вернуться к своим обязанностям.

Тот согласился, но продал Олимпийский цирк, которому директорство Галлуа нанесло наибольший урон. Старое здание на бульваре Тампль преврати лось в театр, а в 1862 году в связи с градостроительными работами барона Османа было снесено.

Итак, у Дежана остался один цирк, где представления шли с мая по ноябрь, и он вновь столкнулся с прежней проблемой — чем занять свою труппу в остальное время года? Ему пришла в голову мысль отправиться в Англию, с тем чтобы выступить в Ливерпульском Королевском амфитеатре и лондонском театре Друри-Лейн».



7 ноября 1847 года артисты, животные и весь необходимый реквизит отплыли из Гавра на двух пароходах. Еще до этого в Англию выехал Адольф Франкони, в чью задачу входило подготовить почву для гастролей.

К несчастью, ливерпульский цирк имел мало общего с Цирком на Елисейских полях, и публика его была менее аристократична, чем парижская. Кроме того, Уильям Бэтти, бывший директор Амфи театра Астлея, узнав о приезде французского цирка, начал выступать в соседнем здании. Программа его была слабее дежановской, но ливерпульское простонародье отдало предпочтение своему соотечественнику. Луи дежан не сдался и с помощью различных уловок сумел убедить ливерпульскую элиту в превосходстве своей труппы. Но время было упущено, и возместить понесенные убытки не удалось.

Между тем наступил 1848 год...

Третьего марта Дежан добрался до театра «Дру ри-Лейн», а во Франции тем временем свершилась революция: на смену монархии Луи-Филиппа пришла Вторая республика.

Хотя наездницы Каролина Лойо, Пальмира Амато и клоун Ориоль выступали перед лондонцами не без успеха, отношения между Англией и Францией не способствовали благополучному завершению гастролей, К тому же Дежан беспокоился о судьбе своего парижского здания - он вовсе не желал по возвращении обнаружить его занятым. В конце концов он решил сократить свое пребывание в Лондоне и 25 мая вновь открыл сезон в Цирке на Елисейских полях, получившем теперь новое название Национальный цирк.

Следующая зима застала труппу Национального цирка в Бельгии. Сопоставив расходы, необходимые для того, чтобы пересечь Ла-Манш, с ничтожным результатом этого путешествия, Дежан мудро предпочел не покидать континента. Второе турне оказалось удачнее первого, и на зимний сезон 1850/51 годов парижский Национальный цирк переселился в Берлин, где Дежан выстроил стационар на Фридрихштрассе.

Это здание, не уступавшее в изяществе парижским постройкам, было первым стационарным цирком в немецкой столице. Впрочем, дежановское новшество не помешало наезднику Эрнсту Ренцу возвести неподалеку временное и кое-как оборудованное сооружение и объявить парижанам войну не на жизнь, а на смерть. Здесь шли в ход любые средства, и крикливая реклама обличала труппу противника, всячески играя на немецком патриотизме.

Дежан, однако, не испугался. Его программа была разнообразнее, а мастерство его артистов выше, чем у немецкого наездника: чего стоил один только Франсуа Боше, совершивший подлинный переворот в вы ездке. Журналист Жюль Мелье писал: «Разница между Боше и Ренцем в том, что первый объезжает и дрессирует лошадь с талантом художника и изяществом подлинного аристократа, а второй — с дикой грубостью и жестокой силой казака».

И в результате поражение потерпел Ренц.

Дежан провел в Берлине две зимы: однако расходы на постройку и содержание нового цирка все же не окупались, и в 1852 году он продал берлинский амфитеатр, а через полтора года здание перешло в руки Ренца.

Тем временем Цирк на Елисейских полях процветал. Это было одно из модных увеселительных за ведений столицы, и посещать его считалось хорошим тоном. Денди и львы являлись в цирк во фраке, с цветком в петлице и не сводили глаз с наездниц; члены Жокей-клуба во главе с лордом Сеймуро назначали там друг другу встречи после скачек. а по окончании представления все отправлялись в в Баль Мабий находившийся как раз напротив. В тот период конный цирк во Франции переживал пору расцвета: он еще никому не казался «зрелищем для детей» и занимал одно из первых мест в иерархии развлечений!

В те времена люди понимали, что такое конь: аристократы всерьез занимались верховой ездой. Наездники и наездницы были кумирами публики, которая умела оценить их мастерство во всех тонкостях.

«Богом» наездников был Франсуа Боше. Он родился в 1796 году в Версале; в тайны верховой езды его посвятил дядя, берейтор князя Боргезе. В эпоху Реставрации Боше состоял на службе у герцогини Беррийской, затем руководил конным манежем в Руане. В 1834 году он перенес свое заведение в Париж, на улицу Сен-Мартен. В этот период он опубликовал труды по верховой езде, в которых полностью пересмотрел основы выездки и высшей школы. Именно для того, чтобы воплотить свои теории в жизнь, он вышел на манеж Цирка на Елисейских полях. Дебют оказался не слишком удачным маэстро не умел держаться перед публикой. Лоран Франкони упрекал Боше в неумении кланяться — ему, истинному цирковому наезднику, это казалось непростительной ошибкой, и трудно с ним не согласиться. Но вскоре Боше завоевал симпатии зрителей своим мастерством, а его метод стал находить все больше и больше последователей. Снобам и недоумкам, упрекавшим его в том, что он выступает в цирке, он отвечал: «Мольер и Шекспир тоже опускались до того, что играли пьесы перед публикой!»



Боше воспитал многих наездников, и среди них еще одного «бога» верховой езды Деймса Филлиса; нашлись, правда, люди (в том числе граф д’Ор), объявившие войну «шуту», но Боше вышел из нее победителем.

Франсуа Боше умер 14 марта 1873 года в Париже: он не разбогател, но прожил яркую жизнь, и имя его по праву занимает почетное место в истории верховой езды нового времени.

Боше, гордость Цирка на Елисейских полях, а затем Цирка Наполеона (нынешнего парижского Зимнего цирка), делил свою славу с наездницами. Среди них была Антуанетта Кюзан, позировавшая скульптору Прадье; выйдя замуж за наездника Лежара, она взяла его фамилию. Бальзак называл Кюзан «Тальони арены», сравнивая ее с балериной из Оперы, Марией Тальони. Слегка прихрамывавшую сестру Антуанетты Полину ее брат, прекрасный наездник на панно Поль Кюзан, собирался пристроить в оркестр, раз уж она не может работать на манеже. Но пройдя школу Боше, Полива Кюзан сделалась одной из прелестнейших амазонок Парижа. А пылкая Каролина Лойо была первой школьной наездницей, вышедшей на манеж. Она тоже училась у Боше и, дебютировав в Олимпийском цирке, стала любимицей столицы. Каролина сама занималась выездкой лошадей и действовала очень жестоко, охотнее при бегая к кнуту, чем к прянику. Ей принадлежат слова:

«Я убью любую лошадь, которая не станет меня слушаться!» Лойо была главной конкуренткой Полины Кюзан и, по слухам, превзошла соперницу. Великие писатели обессмертили прекрасную Каролину в своих произведениях, великие художники запечатлели ее облик на своих полотнах. Разумеется, у нее была тьма поклонников, но она осталась верна манежу и отдала свою руку одному из братьев Луассе, известному наезднику. Семейство Луассе дало цирку также Луизу Луассе и ее племянниц Эмилию и Клотильду, последних наездвиц романтической эпохи, героинь сенсационных матримониальных историй... Блистали на манеже и наездницы на пан но Виржини Кевебель (она стала женой Виктора Франкони), Пальмира Амато и Корали Дюко.

Во второй половине ХIХ столетия наездницы, как и танцовщицы из Оперы, были королевами Парижа, любимицами мужской части публики, но, в отличие от балерин, они в совершенстве владели и вполне мужским искусством - искусством верховой езды.

Та же эпоха выдвинула Теодора и Леопольда Луаялей, наездников и шпрехшталмейстеров. Они достигли в своем деле таких успехов, что во Франции их имя навсегда осталось связанным с этой профессией; с тех пор по традиции все члены их семьи становятся шпрехшталмейстерами. Так что господа Луаяли встречаются не только в мольеровском Тартюфе.

Однако Цирк на Елисейских полях недолго оставался единственным парижским цирком. Продав Олимпийский цирк, Дежан решил, что не слишком практично иметь зимний филиал за границей, в Берлине. Поэтому он купил Шантье де Гренадье - участок в Париже, где обычно останавливались странствующие цирковые труппы и бродячие зверинцы. Место было очень удобно для представлений, так как выходило на бульвар Тампль, тот самый «бульвар преступлений», где с триумфом выступали не только Дебюро и Николе, но и Филип Астлей и Франкони.



Дежан вновь обратился к архитектору Гитторфу, и тот выстроил ему амфитеатр, который и поныне стоит на улице Амло, 110: в наши дни он принадлежит братьям Буглион. Строительство продолжалось всего восемь месяцев! Гитторф возвел великолепное здание длиной сорок два метра, с цельным металлическим куполом, без единой опоры, что по тем временам было чрезвычайно смело. Богато украшенный зал вмещал до четырех тысяч зрителей. «Кажется, будто видишь наяву сказки «Тысячи и одной ночи»,— проникновенно восклицает, рассказывая о нем в иллюстрированном журнале «Семейный музей», Питр-Шевалье, описывающий среди прочего «колос сальную люстру, окруженную двадцатью другими люстрами и заливающую цирк сиянием, перед которым меркнет солнечный свет». Как-то во время репетиции эта люстра сорвалась и упала прямо на голову Франсуа Боше! Наездник чудом остался жив, отделавшись ранениями (впрочем, достаточно серьезными).

11 декабря 1852 года сам император Наполеон III, коронованный девятью днями раньше, почтил сво им присутствием открытие нового зимнего цирка, который Дежан весьма своевременно нарек Цирком Наполеона; в свою очередь Цирк на Елисейских по лях стал именоваться Цирком Императрицы.

1 ноября 1855 года в Париже скончался Адольф Франкони. На посту шпрехшталмейстера обоих цирков его сменил Анри Метрежан, взявший на себя труд «открывать» старому Дежану талантливых актеров. Именно он, будучи в Тулузе, услышал о молодом атлете, показывающем, по слухам, совершенно не обычные трюки. Он дал знать об этом директору, тот немедленно отправился в Тулузу и пришел в восторг от выступления юного Леотара.

Что же это был за номер?... Воздушный полет!

В начале развития новой ветви циркового искусства лежит забавный случай. Жюль Леотар родился в Тулузе в 1838 году; отец его был директором гимнастической школы. Сына своего он хотел видеть адвокатом, но, полагая, что мальчика необходимо приобщить к изящным искусствам, нанял ему учителя музыки. Юноше, интересовавшемуся не столько сольфеджио, сколько акробатикой, это было не по душе. Однажды он выскочил из-за рояля посреди урока. Дело происходило в заведении его отца, и, убегая от преподавателя, Леотар повис на турнике, а потом, не касаясь, пола, перелетел на висевшие неподалеку кольца. Неизвестно, удалось ли ученику сбежать от учителя, но эта гонка с преследованием помогла ему открыть воздушную гимнастику. Позже он вместе со своим отцом соорудил нечто вроде рамы, на которой на равном расстоянии друг от друга были подвешены три трапеции. Рама была установлена на покрытом ковром полу, а не висела в воздухе, как в современном цирке. Леотар раскачивался на первой трапеции, потом перелетал на вторую, а от туда на третью, совершая при этом головокружительные сальто-мортале.

Сегодня этот номер вряд ли кого-либо заинтересовал бы, но 12 ноября 1859 года, когда «полет на трапециях» был впервые продемонстрирован па рижским зрителям на манеже Цирка Наполеона, он показался неслыханным новшеством.

Да, это было настоящее событие! Экспансивные парижане влюбились в прекрасного акробата из Тулузы. Его розовое трико стало настолько популярным, что гимнасты до сих пор называют свой костюм «леотардой».

Парижанки писали Леотару пылкие письма и толпились у выхода из цирка, мечтая хотя бы дотронуться до него, — совсем как современные обезумевшие поклонницы, осаждающие модных шансонье!

Леотар демонстрировал свой номер прусскому принцу Фридриху, русскому царю Александру 11, выступал в Лондоне и Мадриде. Умер он от тифа в родной Тулузе 17 августа 1870 года; ему было всего тридцать пять лет.

1870 год был годом падения Империи. Цирк Наполеона переименовали в Национальный цирк, а в 1873 году он получил название, которое носит и по ныне,— Зимний цирк. Цирк Императрицы превратился в Летний цирк.

Восьмидесятичетырехлетний Луи Дежан отошел от дел (смерть унесла его девятью годами позже, 12 октября 1879 года), и во главе обоих цирков снова становятся Франкони — Виктор, бывший директор Ипподрома Звезды, и его сын Шарль.

Но война 1870 года привела к крушению Империи с ее пышными празднествами; наступило время трудностей и лишений близился закат прежней куль туры. Конный спорт приходил в упадок: надвигался индустриальный ХХ век. Верные поклонники цирка постепенно отдалялись от любимого искусства, их занимали теперь более важные проблемы, чем пре лести наездниц и испанский шаг.

Тем не менее жизнь Зимнего цирка с ее взлетами и падениями шла своим чередом; некоторый успех принесло ему возвращение к небольшим пьескам пантомимам.

Увы! 21 июня 1897 года скончался Виктор Франкони. Он был похоронен в семейном склепе на кладбище Пер-Лашез в Париже, а его сын Шарль остался один во главе обоих цирков. Прекрасное здание на Елисейских полях с каждым днем все больше приходило в упадок; и в 1898 году Шарлю Франкони пришлось закрыть его. Оно пошло на слом, и хотя существовал проект его восстановления, ныне лишь название «улица Цирка» напоминает парижанам, что некогда здесь стоял храм конного искусства.

Шарль Франкони не обладал талантами своего отца: он с трудом справлялся с обязанностями директора. В 1907 году он провел в Зимнем цирке электрическое освещение, но это не помогло: публика изменилась, и мастерство цирковых наездников не вызывало прежнего восторга. Имя Франкони стало пустым звуком: далеки были те времена, когда Лоран посвящал парижан в тайны высшей школы верховой езды. В декабре 1907 года Зимний цирк перешел в руки компании Пате, которая стала использовать его в интересах совсем другого искусства — кинематографа. Шарлю Франкони оказалось не под силу соперничать ни с этим искусством, ни тем более с другими цирками и ипподромами столицы.

В 1886 году на улице Сент-Оноре, 251 на месте первого Олимпийского цирка Франкони был построен Новый цирк.

По тем временам в нем было много новшеств: во-первых, манеж здесь при необходимости опускался, уступая место бассейну, служившему для представлений на воде; в остальное время бассейн мог быть открыт для посетителей. Во-вторых, поскольку подвижной манеж не мог быть засыпан землей, смешанной с опилками, его устилал кокосовый ковер. Наконец, в огромном помещении, залитом электрическим светом, были установлены откидные кресла для зрителей — такие, какие мы видим сейчас во всех зрительных залах.

Построил здание Жозеф Олле, создатель Мулен Ружа, Олимпии, ипподромов в Мэзон-Лаффите и Сен-Жермене и изобретатель государственного тотализатора. Он обратился к услугам архитекторов Соффруа, Гридена и Гарнье (автора проекта Па рижской Оперы), а также инженера Эду. Росписи выполнил Делоне, а витражи Маньяда. Партер был опоясан ложами, а выше располагалось просторное фойе для зрителей. Благодаря тщательной отделке и блестящей технической оснащенности Новый цирк быстро завоевал любовь парижан.

В первую очередь внимание привлекали, конечно, водяные пантомимы смешные интермедии вроде «Лягушачьей лужи», в финале которой действующие лица неизменно падали в воду. Одной из первых звезд нового манежа стал клоун Футит. Он родился в Ноттингеме в 1864 году; отец его, Джордж Футит, по прозвищу «веселый клоун Футит», выступал в «Друри-Лейн», смеша лондонцев пантомимами. После его смерти мать Футита вышла замуж за знаменитого наездника Томаса Бэтти, и тот обучил пасынка конному вольтижу. К несчастью, Футит был не очень хорошо сложен, и карьера вольтижера не сулила ему большого успеха. Поэтому он занялся конной пародией; на манеже Нового цирка он впервые появился в виде наездницы в пачке! Избрав, по примеру своего отца, ремесло клоуна, Футит стал одним из лучших комиков, выступавших в пантомимах Нового цирка.

В 1889 году Жозеф Олле уступил свое место одному из своих бывших компаньонов, антрепреперу Раулю Донвалю. Донваль хорошо разбирался в зрелищах. Он окружил себя опытными цирковыми артистами, такими, как клоун Медрано, сменивший Луаяля на посту шпрехшталмейстера, и не отставал от моды. Он заказывал либретто знаменитым авторам обозрений Сюртаку и Алеви (Габриэлю Астюку и Арману Леви); в одном из представлений, «Под хлыстом», пользовавшемся, как и все остальные, большим успехом, Футит пародировал Сару Бернар; узнав об этом, великая трагическая актриса пришла в цирк с намерением устроить скандал, но была покорена талантом английского клоуна.

В этом обозрении роль чернокожего раба играл некий Шоколад. Посетители Нового цирка хорошо знали его, так как он исполнял главную роль в другой нашумевшей пантомиме — «Шоколад женится»; она тоже, как нетрудно догадаться, оканчивалась в волнах манежа-бассейна.

Происхождение Шоколада покрыто мраком не известности. Он утверждал, что родился в Гаване, но не мог сказать, когда именно. В документах его стояло лишь имя Рафаэль; в свидетельстве о смерти, впрочем, была указана и фамилия Падилья, но при жизни Шоколада она не упоминалась ни разу. (Супруга его официально именовала себя «госпожа Рафаэль Шоколад».)

Само собой разумеется, Шоколад был негром. Открыл его Футит; он же устроил ему ангажемент в цирке на улице Сент-Оноре. Одно время Шоколад работал в паре с клоуном Медрано, а затем белый клоун Футит решил попробовать объединиться с черным августом. Тандем имел немалый успех. Главным действующим лицом быыл Футит, а Шоколад, без грима, в узком фраке и канотье, выступал в роли «того, кто получает пощечины Футит и Шоколад создали жанр клоунского дуэта — обмениваясь репликами в ко сцепках (так называемых «антре»), они разыгрывали цирковой вариант комедии. Им стали подражать сначала Пьерантони и Сальтамонтес в самом Новом цирке, затем другие клоуны; в конце концов, в Европе, особенно в романских странах, выступление клоунского дуэта сделалось неотъемлемой частью циркового представления.

В 1897 году Донваля сменил Ипполит Хук, директор Ипподрома Альма. Он продолжал извлекать максимум возможного из современной формы пантомимы обозрений.

1900 год был ознаменован явлением в программе цирка на улице Сент-Оноре потрясающего номера братьев Фредиани. Но это относится уже к современному этапу развития циркового искусства...

В 1897 году на здании одного из парижских цирков появилась новая вывеска — вывеска, о которой нынешние парижане еще долго будут вспоминать с грустью и сожалением,— Медрано.

Цирк Медрано обязан своим рождением бельгийскому артисту Фердинанду Беерту, которого все звали просто Фернандо, сыну мясника (на примере Дежана и Фернандо мы видим, какую важную роль сыграла пищевая промышленность в судьбе парижских цирков!). В один прекрасный день Фердинанд покинул отчий дом вместе с цирком Готье, куда нанялся ухаживать за животными.., история повторяется! Он научился искусству вольтижа и, как и полагается, женился на наезднице, Марии-Терезе де Сек. Все это произошло в 1857 году. Вплоть до 1870 года Фернандо был на постоянном жалованье у де жана в Париже, а когда тот удалился от дел, отправился искать счастья в других местах и через два года встал во главе собственного передвижного цирка. Он обосновался на площади Сен-Пьер в Мон Мартре - маленьком городке близ Парижа — и стал разъезжать по округе с представлениями. Тогда, в 1873 году, площадь Тертр еще не была островком для туристов, затерянным в центре столицы! На площади Сен-Пьер каждый год праздновался день Святого Петра, великий праздник Монмартра. Собора Сакре-Кёр еще не существовало, и вершина холма, поросшая густой травой, была пуста.

Но ни один праздник не длится вечно, и хотя выступления прошли с большим успехом, Фернандо переселился поближе к Парижу, заняв свободный участок на углу бульвара Рошешуар (в ту пору входившего в кольцо внешних бульваров и улицы Мучеников).

дела маленького парусинового шапито довольно быстро пошли в гору, так что на зиму Фернандо смог обнести его деревянной оградой, а через пол года после начала выступлений стал подумывать о постройке каменного здания. Через два года, 25 июня 1875 года, цирк, сделавшийся впоследствии храмом клоунады, принял первых зрителей.

По размерам этот цирк уступал своим парижским собратьям, зато обстановка в нем была более домашней; зрительские места разной категории здесь практически не были ничем разделены: колонны, поддерживавшие купол, напоминали мачты передвижного шапито. Разумеется, вначале публику привлекли в цирк на бульваре Рошешуар наездники. Но вскоре самым заметным лицом в труппе стал клоун —-- Жером Медрано; зрители прозвали его «Бум-Бум» за выкрик, которым он давал знать оркестру, что ему необходима барабанная дробь.



Медрано, испанец по происхождению, родился в 1849 году; его учителем был воздушный гимнаст и прыгун Баллагуэр. В 1872 году Медрано дебютировал в Манчестере, а в Следующем сезоне демонстрировал воздушный полет в Цирке на Елисейских полях. Но это тонкое искусство пришлось ему не слишком по душе; он предпочел заняться клоунадой и посту пил в Цирк Фернандо. Впоследствии он выступал в Новом цирке вместе с Шоколадом, затем исполнял там обязанности шпрехшталмейстера, а еще позднее перешел в труппу Ипподрома и вернулся к воздушной гимнастике.

Медрано сделался звездой Цирка Фернандо. По свидетельству современников, он был клоуном прыгуном. «Его шутки веселы, пантомимы остроумны, а кульбиты он выполняет всегда ловко, профессионально и со знанием дела», - писал один из тогдашних журналистов. Конечно, у Фернандо выступали и другие клоуны. Так, в 1878 году на монмартрский манеж выходил Гюстав Фрателлини, основатель династии, которую прославили три его сына: Франческо, Паоло и Альберто.

Время шло... После смерти Фернандо (он скончался 31 декабря 1902 года в Брюгге) во главе цирка встал его сын Луи, который последние десять лет был негласным руководителем заведения. Пантомимы и увлекательные аттракционы по-прежнему украшали программу Цирка Фернандо. В 1887 году здесь была представлена нестареющая пантомима Мазепа (по Дж.- Г. Байрону), неизменно вызывавшая самые бурные рукоплескания европейских и американских зрителей.

А Медрано перешел в Новый цирк. Без него за ведение на улице Мученнков начало хиреть. Программы его были по-прежнему превосходны, но публика последовала за «Бум-Бумом».

И в 1897 году Лун Беерт-Фернандо покинул свое здание, повесив на дверях объявление: Сдается внаем или идет на слом с последующей распродажей строительных материалов.

Медрано забеспокоился. У Фернандо он познал славу и не мог спокойно смотреть на гибель цирка, где сделал первые шаги к успеху. Войдя в компанию с Эмилио Ура-Метрежаном, создателем номера человек-снаряда, он купил бывший Цирк Фернандо и назвал его своим именем.

Медрано был клоуном, причем, в опровержение общеизвестных легенд о клоунах-меланхоликах, клоуном веселым. Это сразу сказалось на атмосфере его цирка; зрители приходили посмеяться у Медрано, таков был лозунг цирка вплоть до его закрытия в 1963 году. Среди сменявшихся на манеже Медрано клоунов отметим появление в 1904 году дуэта Брик и Грокчьи номера, впрочем, не были откровением. Но Адриену Веттаху, швейцарскому артисту, который под псевдонимом Грок заменил Брока, прежнего партнера Брика, было суждено вновь выйти на этот манеж уже в качестве мировой знаменитости, а ведь клоуны нечасто становятся всемирно известными.

Тем временем здоровье Жерома Медрано стало ухудшаться. 27 апреля 1912 года в возрасте шестидесяти двух лет он скончался. Директором цирка стала его вдова, Берта-Матильда, урожденная Перрен; сыну Медрано, тоже Жерому, было в ту пору всего пять лет.

Клоуна Медрано не стало, и с манежа уже не раз давалось под гром аплодисментов его знаменитое бум-бум, но Цирк Медрано продолжал жить и был полон сил. Расположенный неподалеку от Монмартра, он привлекал в ряды своих зрителей писателей и художников, которые создали его неповторимую легендарную атмосферу.

К Медрано приходили Тулуз-Лотрек и Дега, бывавшие здесь еще при Фернандо, а также Пикассо, Модильяни, дерев, Уттер и его жена Сюзанна Валадон, в прошлом воздушная гимнастка. Позже постоянными посетителями этого цирка стали Жан Кокто, Марсель Ашар, Фирмен Жемье Цирк Медрано был не только цирком клоунов, но еще и цирком художников и артистов. То была чудесная глава в истории цирка, и мы еще вернемся к ней.

Во Франции, в отличие от Англии, закат классической эпохи цирка не привел к исчезновению стационаров в столице. В 1905 году на улице Ламотт-Пике, на деньги американского дантиста Ф.-Ф. Эрлих та, большого поклонника циркового искусства, был построен огромный цирк «Метрополь с залом на шесть тысяч зрителей и съемной крышей.

В 1894 1898 годах на Марсовом поле, между улицами Бурдонне и Рапп, действовал ипподром, больше похожий на цирк, а в 1900 году, в связи со Всемирной выставкой, был возведен Ипподром на площади Клиши.

Эти ипподромы пришли на смену Ипподрому Звезды Виктора Франкони, Ипподрому Порт Дофин (открытому в 1856 году) и Ипподрому у моста Альма, начавшему свою работу в 1877 году.

Ипподром Порт Дофин продолжал традиции своего предшественника у заставы Звезды. Публике пришлись по вкусу грандиозные зрелища, каких нельзя было увидеть на обычном манеже.

Во главе нового заведения стоял Арно, после закрытия Ипподрома Звезды оставшийся не у дел. Несмотря на соперничество с дежановскими цирками, дела ипподрома шли весьма успешно. Когда Дежан заключил контракт с дрессировщиком Крокеттом, Арно обратился к немецкому укротителю Германну, намекая при этом в афишах, что дежановские хищники смирные овечки в сравнении с теми, которых демонстрируют на ипподроме. Последовала дузль реклам, где каждый стремился доказать, что его звери злее. Сейчас, по прошествии многих лет, пред мет этой распри кажется ничтожным, но в те времена она волновала толпы людей. На Ипподроме Порт дофин выступал также знаменитый эквилибрист Блонден, иначе говоря, Эмиль Гравле, прославившийся переходом по канату через Ниагарский водопад.

Но в 1869 году этот ипподром погиб в огне свирепого пожара, не пощадившего даже соседние дома и деревья. Открытие Ипподрома у моста Альма состоялось лишь через восемь лет. В этом здании площадью восемьдесят четыре на сорок восемь квадратных метров на случай непогоды имелась огромная раздвижная стеклянная крыша. Освещение было электрическое; в подсобных помещениях располагались мастерские, где можно было изготовить декорации, седла и поводья, костюмы, детали для роскошных колесниц и т. д. директор ипподрома г-н Цидлер ставил грандиозные пантомимы, щедро используя технику. Так, в «Нероне» из-под пола с помощью гидравлического механизма вырастала огромная решетка высотой четыре с половиной метра; она опоясывала весь манеж во время сцены «Римский цирк», в которой участвовали львы. Звери поднимались на манеж из подвала в лифте-клетке.

На Ипподроме Альма французы впервые увидели льва-наездника по кличке Принц, питомца знамени того гагенбековского укротителя Филадельфиа.

Одерживали победы над сердцами зрителей и наездницы, выступавшие на этом ипподроме, хотя зачастую впечатление производило не столько их мастерство, сколько привлекательная внешность и легкомысленные наряды. Ипподрому было далеко до Цирка на Елисейских полях - здесь никто не судил таланты слишком строго!

К несчастью, участок, на котором располагалось это грандиозное сооружение, приобрел большую ценность в связи со спекуляциями недвижимостью, и владелец его не пожелал продлить аренду преемнику Цидлера, Ипполиту Хуку. В 1892 году ипподром был разрушен, а на его месте выросли жилые дома.

Итак, во второй половине ХIХ столетия были периоды, когда в Париже одновременно работало до пяти цирков и ипподромов, причем, в отличие от лондонских, некоторые из парижских цирков продол жали функционировать, несмотря на закат конного цирка; более того, в годы первой мировой войны даже открывались новые цирки. В 20-е годы парижская публика имела возможность выбирать между пятью цирковыми представлениями, даваемыми одно временно на правом и левом берегах Сены, между пятью манежами, на которых лошади танцевали вальс, а акробаты делали кульбиты.

Во Франции всякое искусство рождается или возрождается в Париже; здесь же раньше всего ощущаются новые веяния или возвращение старых мод. Но говоря, что вся история французского цирка от Франкони до Боше, от Леотара до Фрателлини это история парижских цирков, мы вовсе не хотим сказать, что в крупных провинциальных городах не выступали в стационарах труппы передвижных цирков.

Две из знаменитых династий странствующих актеров ХIХ века дожили до наших дней: представитель семейства Готье еще и сегодня с блеском выступает на манеже одного из французских цирков: имя Ранси до сих пор горит на фасаде шапито.



Братья Готье в самом начале прошлого столетия служили во французской армии. Подобно старшему сержанту Астлею, они были унтер-офицерами. Когда Наполеон посадил Бернадота на шведский троп, Готье отправились в Швецию, потом вышли в отставку и стали использовать свои наезднические таланты в более мирных и близких к искусству целях. Цирк Готье был создан в 1815 году и колесил по Европе в течение пятидесяти пяти лет, вплоть до смерти основателя династии Дидье Готье, представительного старца с белоснежной бородой, ни дома ни на манеже не расстававшегося с вышитой ермолкой. Старший сын Дидье, Жан-Батист, родившийся в Стокгольме, по примеру отца и дяди сделался наездником, но самым знаменитым стал не он, а его младший брат Луп, или Лулу (в семействе Готье эта уменьшительная форма переходила затем по наследству от отца к сыну). Это был человек атлетического сложения и огромной физической силы, причем применял он ее и к неугодным ему артистам, и к быкам, которых валил на землю, прежде чем они успевали сообразить, каковы намерения бросающегося на них двуногого гиганта! Лулу Готье был также первоклассным наездником: ему удавались трюки, которым могут позавидовать даже современные артисты: икарийские игры на лошади; эквилибр на перше или на лестницах на крупах двух лошадей. Бесспорно, Лулу Готье был одним из величайших конных вольтижеров всех времен и народов. В течение двадцати лет он выступал у Ренца, в Германии и Швеции, а в конце жизни разъезжал по Франции с маленьким шапито. Умер он в 1893 году в Гетеборге.

Жак Готье во Франции, Анри и Лулу Готье-младший в Германии, Лили и Тереза Готье в Англии и другие представители этой славной династии продол жали ее традиции на множестве манежей, и благодаря им, семейство Готье сохранило ту прекрасную репутацию, которую завоевало при старом Дидье.

Основатель второй династии бродячих цирковых актеров, Теодор Ранси, родился, так сказать, «в дороге». Отец Теодора был директором странствующего театра, и сын его появился на свет в фургоне семьи Ранси 25 июля 1818 года на пути в Шале. Второстепенные роли в мелодрамах, которые разыгрывало перед зрителями семейство Ранси, не удовлетворяли юного Теодора, и в 12 лет он покинул труппу своего отца. Некоторое время он работал у доктора Толле, милого странствующего шар латана, который рекламировал свои чудодейственные снадобья в бесплатном представлении: затем выступал в паре со знаменитым борцом Турком, исполняя роль <барона (помощника); кстати, существует мнение, что выражение «силен, как турок» появилось во Франции в середине ХIХ столетия именно благодаря этому атлету.

Но призвание свое Ранси открыл, лишь нанявшись конюхом в цирк Бутора. Кое-какое знакомство с конным искусством, приобретенное здесь, впоследствии дало ему возможность выдать себя за учителя верховой езды: сделать это Ранси было нетрудно, так как он имел дело с людьми не слишком искушенными; сам «учитель» тем временем неустанно совершенствовал свою довольно слабую технику. Представители конного общества Сент-Этьенна, предложившие Ранси давать уроки местным аристократам и богатым буржуа, посоветовали ему отправиться в Париж и поучиться у Боше. Он в самом деле нанялся на несколько месяцев к вели кому наезднику служителем при лошадях. И все это время внимательно присматривался к манере мастера. Это пошло ему на пользу, потому что вскоре после возвращения в Сент-Этьенн он заключил контракт с цирком Бастьена Франкони. Так началась его карьера наездника. В 1850 году в Цирке на Елисейских полях он показал неоседланных и невзнузданных «Лошадей пустыни», и это новшество полюбилось зрителям, а вскоре директор императорских театров Москвы и Санкт-Петербурга Гедеонов предложил Ранси заняться выездкой лошадей в манеже царя Николая 1. К сожалению, Крымская война помешала юному Теодору пробыть в России три года, указанные в контракте. Вернувшись на родину, он поступил в Цирк Луаяля, но вскоре покинул его вместе со старшей дочерью директора, Оливией Луаяль. Впрочем, это похищение не затронуло ничьей чести, поскольку девица Луаяль стала госпожой Ранси.





И снова гастроли. В 1856 году Ранси по следам Дежана отправляется в ливерпульский Королевский амфитеатр, а возвратившись во Францию, открывает свой первый цирк маленькое передвижное одномачтовое шапито диаметром двадцать четыре метра: весь реквизит, а также артисты и обслуживающий персонал умещались на четырех запряженных лошадьми подводах. Цирку Ранси было далеко до роскошных караванов современных шапито, но тем не менее программу он показывал вполне достойную, и касса вскоре начала наполняться. Так было положено начало крупному состоянию, позволившему впоследствии Теодору Ранси открыть по всей стране около двухсот временных цирковых зданий, а в 1882 году построить в Лвоне, на Саксонской улице, рядом с Кур де Бросс, стационар на три тысячи мест. А Ранси открыл еще один в Женеве.

Теодор Ранси скончался 4 июня 1892 года на семьдесят четвертом году жизни, оставив нескольких детей, причем у двоих сыновей, Альфонса и Наполеона, были собственные шапито. Оба они умерли в 1933 году, но славе имени Ранси не дали поблекнуть Альбер Ранси. старший сын Альфонса, в Анри Ранси, сын Наполеона, который продолжал управлять отцовским цирком до тех пор, пока не передал бразды правления своей дочери Сабине, последней представительнице рода, еще и сегодня возглавляющей Цирк Ранси.

Во французской героической эпопее цирковых странствий есть еще несколько славных имен. Самым древним из них является, пожалуй, имя Турниер. Основатель династии, Жак, родился в 1772 году в Гренобле: он был артистом парижской труппы Филипа Астлея, а затем выступал у Франкони. Жак Турниер взял в жены наездницу Филипину Редиже и в начале ХХ века встал во главе цирковой труппы, впервые включившей в свой гастрольный маршрут в Россию.

В 1829 году, после смерти Жака, цирк перешел в руки его сыновей Бенуа и Франсуа, которые вместе с труппой пересекли сначала Ла-Манш, а затем Атлантический океан и окончили свои дни в Соединенных Штатах Америки.

Их брат Эрнест Турниер выступал в основном в Германии, а Луи и Фердинанд, дети Филипины Турниер от первого брака, обосновались в России.

Но самым удивительным из путешественников был, без сомнения, Лун Сулье. Он родился в 1813 году; известность пришла к нему после исполнения «Татарской скачки номера, построенного по образцу Гонца из Санкт-Петербурга. Эндрю Дьюкроу. директором цирка Сулье стал, женившись на красавице Лауре де Бах, вдове и наследнице создателя венского Гимнастического цирка. Лаура де Бах взяла управление цирком в свои руки, а Луи Сулье, будучи образцовым супругом, помогал жене, пока не почувствовал себя в силах управлять заведением самостоятельно. В Вене его труппа играла лишь по полгода, а в остальное время выезжала на гастроли. Обычно путь ее пролегал через Германию и Россию, но Сулье решил, что неплохо было бы расширить радиус действия. Он отправился в Париж, где давал представления на Ипподроме Звезды, затем в Югославию и Болгарию: он побывал даже в Турции, где султан Абд Уль Меджид удостоил его звания своего главного берейтора. Именно путешествие в Турцию определило стиль цирка Сулье. Шапито стало называться Великим Караван-сараем, директор его облачился в турецкую парадную военную форму, а на груди у него красовался орден Нишан Ифтикар, пожалованный ему султаном,— этот орден еще и поныне считается одной из самых почетных наград. У Имперского цирка, как назвал Сулье свое детище, вместо администратора был канцлер, а почву для его гастролей подготавливал посол.

Въезд Имперского цирка в город заставлял вспомнить о роскошных процессиях из «Тысячи и одной ночи» - по улицам следовал кортеж пышно украшенных колесниц с красноречивыми названиями: «Легкая, как Зефир» «Колесница святой Цецилии» Фортуна... а открывал парад сам директор на «Золотой колеснице»; программа гласила, что колесница эта изготовлена в Америке и столь невесома, что получила золотую медаль на лондонской Всемирной выставке!

В 1854 году Луи Сулье со своим «Великим Караван-сараем» начал удивительное кругосветное путешествие, которое через Россию и Китай привело его в Японию. Не так уж плохо для того времени — еще и сегодня далеко не всякий директор цирка отважился бы на такую поездку.

Сулье вернулся с Востока в 1866 году, привезя с собой японских и китайских акробатов, которые внесли новую струю в европейское искусство.



К сожалению, дети этого «французского Барнума» не сумели поддержать честь отцовского имени:

трое из них кончили свои дни в лечебнице для умалишенных, а четвертый, Леон, который в пятнадцать лет выполнял сальто-мортале без трамплина через четырех лошадей, стал убийцей и был гильотинирован.

От Франции решающая роль в развитии конного цирка перешла к Германии: а благодаря немецким мастерам цирковое искусство пережило расцвет во всех странах Северной Европы.
 
Последнее редактирование:
Ну что же, подведу итоги за 2017 г и я:)
Конюшне исполнился годик. Все на месте, территорию разгребли, частично улучшили подъезд (собираю камушки по территории, в левадах, на плацу, на кордовом кругу и все на подъездную дорожку). Территорию с помощью девчонок засыпали песком, теперь кони ходят по песку в левады, а не "по колено в грязи". Засыпали левады, хотя туда надо еще песка, и на плац тоже можно еще досыпать. Сделали летнюю мойку с бетонным основанием. Кони в легкой работе, мышцы есть, как себя вести под седлом - помнят.
У меня появилась новая работа, я научилась тренировать детей (до этого я тренировала только взрослых и изредка подростков, с тренировкой детей боялась просто не справиться). Научилась терпению и медитации, подбирать новые слова и примеры для объяснений. Вывезла новых подопечных на несколько стартов, где мы даже попали в призы:)
Октябрь-декабрь были напряженными в психологическом плане, шли перемены на работе, которые дались мне непросто из-за неоднозначности ситуации, но все разрешилось разумно и почти без потерь для всех. Познакомилась с новыми людьми, научилась новым граням терпения и смирения:)
Помогла разгрести конюшню на работе, за полгода из бом...ка она превратилась в конюшню, осталось довести ее до уровня клуба, в который не стыдно привести людей, но это не все сразу. Автопоилки и опилки в наличии, осталось все облагородить понемногу и будет клуб.
Дважды побывала за границей - по 3 дня, кризис, но все же:) Венеция, город мечты:) И Минск/Вильнюс. И даже на море съездили, счастье:)))
В общем, руки-ноги на месте (тьфу-тьфу-тьфу), организм чудит, но работает, так что не опускаем руки и пашем:)
 
Лариса, спасибо!
Текущие дела: потекло два крана - один у автопоилки, второй на горячей воде. Вывод - ресурс-год:( И если горячую воду в конюшне открываем по нескольку раз на дню, то у автопоилки редко. На какой кран поменять?
Насыпался грунт, хотя полторы недели назад я психанула и отсыпала навозный круг. Теперь можно работать и на плацу. Но "запасной" мини-плац есть:)
Ученики понемногу радуют улучшением посадки. При тренировках раз в неделю (и пара человек два раза в неделю) наличие прогресса на каждой тренировке воодушевляет. К стабилизации посадки прилагаются более спокойные руки:) Один конь ответил на это прекращением скрипа зубов (мог от 40 до 15 минут за час скрипеть...) и более четким ответом на шенкель. Еще у нас есть (на работе) симпатичная, но пока немного шебутная кобыла. За 2 месяца добились стабильного ответа на шенкель, намека на средне-рабочую рысь и стабильный подъем в галоп. Также научили ее давать нормально зада (когда привезли - она их не то что не давала, ее и щеткой трогать было нельзя за заднюю часть и внутреннюю поверхность задних ног. Месяц назад при попытке взять ногу она на нас валилась и верещала...коза!). Сейчас 3 раза из 4 - ногу выдают в руку, разок могут на ней постоять, но уже не падает:)
Мой "частный" Гоша - мелкий гнедой "карачай" заблестел, подзажрался (не всякие сухари теперь ест:) ) Прочистили шерстку, на прошлой неделе подпилили зубы и промыли носо-слезный канал (у него была давняя травма на морде - шрам на веке и рваная губа, как будто влетел в колючую проволоку и глаз подтекал). Манипуляции перенес стоически:)
 
Стряхну пыль с дневника:)
Грунт наконец нападал для полноценной работы, ура! До кордового пока дошла - снег по колено - уже размялась:) я:)))
У меня "в работе" есть лошадка, "без роду, без племени", но такая классная! Мягкая, как диванчик, местами упрямая, как осел, местами умная как Эйнштейн. Я думаю, у нее в предках были рысаки и деревенские "Маньки". И вот она как двуликий Янус - то "чего изволите", а то "моя твоя не понимай, и вообще, идите мимо, а то ...". У нее очень неожиданный экстерьер (как будто из двух лошадок) - высокий выход шеи, подставленный перед, длинный корпус и короткие ноги относительно тела. Еще у нее покалечен один глаз, она им видит только свет и тень (по слухам ей в молодости пьяное деревенское быдло из травматики вышибло :mad:), артроз задней правой (жабка) и начисто убитый левый маклок - так, если не обращать внимания - то не видно внешне, а вот если посмотреть пристально и пощупать...
Она у нас на постое уже несколько лет и почти с самого начала я с ней занимаюсь. То с хозяйкой (тренировки), то сажусь верхом, то гоняю на корде. Когда они к нас встали - она предпочитала бегать в одну сторону, на корде ездой направо она выписывала кренделя или пыталась развернуться и абсолютно не бегала галопом с правой ноги. Хозяйка ее знает с молодости и когда смогла - выкупила. На артроз она хромала часто, долгие прогулки в леваде, бинтовки и мази от этого не помогали (мне сейчас вообще кажется, что артроз развился как компенсация-перенагрузка сбитого маклока). Мы пришли к выводу, что кроме подкормок ее надо регулярно принудительно двигать - шагом и по состоянию рысью, а уж остальное потихоньку приложится. Работали мы ее в стиле вестерн - она неплохо принимает мундштук и работает на одной руке, но только пока не просыпается "деревенская маня". Поначалу мы отрабатывали элементарные вещи - ответ на шенкель, повороты на переду и на заду, уступки на шагу. Потом, потихоньку, кобыла прокачала мышцы на спине и стала спокойно отвечать на просьбу сдачи в затылке и расслабление шеи. Параллельно мы освоили приличное движение на корде в обе стороны, причем не только шагом и рысью, но и немного галопом, в том числе начались проблески подъемов с правой ноги. При прогулке в полях - это практически идеальная лошадка - она смело идет вперед (только прошлой зимо-весной ручеек ей не приглянулся сильно), и гораздо легче рулится. И вот прошлой весной, когда уже сошел снег, она сама, осознанно поднялась в галоп с правой ноги! (если учесть, что я ее беру в среднем 1-2-3 раза в неделю, то это прогресс). Но все полотно было не к тому:)))
С августа месяца она на корде делает прекрасную вещь - ездой направо поднимается в галоп с левой ноги, делает 3-5-7 темпов галопа и меняет ногу! Направо! сама! на недоуздке! Моя прелесть! ее это саму прет так, что прогалопировав с пол-круга, она переходит в рысь, поднимается с левой ноги и опять меняет ногу направо:):):)
так что вот такие у меня маленькие радости:)
лошадки только портрет со странички хозяйки:)
oruPoM3_lXI.jpg
 
В прошлый четверг я собственноручно прочистила дорожку- подъезд до конюшни (около 40-50 м). В субботу мы нормально там проехали на легковой машине. А в воскресенье утром, выглянув в окно, я поняла, что до конюшни мы будем ехать ...долго. Надо было купить собакам корм и кости, и мы поехали до супермаркета :rolleyes:. Дорога была обозначена столбами и светофорами... больше разглядеть было ничего не возможно... Зачем мы вышли из дома???:) Машину таскало, как и всех остальные, кто еще выехал "на дорогу"... Дорога заняла час (там 30 минут нога за ногу ехать...). Когда мы вышли из магазина, метель чуть стихла и мы начали думать, что надо все же поехать на конюшню. Но, стоило нам сесть в машину, как снег повалил с удвоенной силой... И мы поехали домой, с надеждой. что к понедельнику хоть как-то уберут дороги:cool: Ха-ха.
В понедельник дорога от - до заняла 2.40... Я устала сильно, пока доехала. И по дорожке до конюшни я ползла по колено и выше в снегу... До кордового дойти я не смогла, пришлось прочищать дорожку лопатой. Снега по пояс... Кони были не в восторге, так как в левадах было чуть меньше, а я их опять в сугроб:) Нагрузку пришлось снизить по времени. так как вынимание ног из сугробов отнимало много-много сил у коней.
Дорога в обратную сторону заняла 3.40:mad::mad::mad: Ааааааааааааааааааааа... Я выгулялась до полусмерти...
 
На работе коням сделали сибирку, сегодня поеду всех чистить и шагать.
На прошлой неделе во вторник выпал снег и мы в среду пошли на большой плац. Сугробы были по колено. Конь под всадником сказал, что топтать дорожку он не очень намерен. Отрабатывали прямолинейность, шенкелем к поводу, а не поправлять руками (змейка вместо прямых поначалу была знатная). Потом, после разминочной рыси, предложила поделать вольты и серпантин, конь опять-таки не был настроен протаптывать новые дорожки в сугробе:p. Всадница за тренировку четче осознала, как именно вести лошадь шенкелями, при минимальном воздействии повода. Серпантин и вольты освоили на 4+.
Дети на Гоше по протоптанным дорожкам рулили хорошо. Поделали серпантин и вольты, все неплохо. Что меня радует (тьфу-тьфу-тьфу), что все дети полюбили делать переходы (шаг-рысь-остановки в разных комбинациях) и прям сами просят:) Сережа у меня давно галопирует, с ним отрабатываем посадку, наконец и девчонки дозрели до галопа - пока делаем подъемы на корде.
Кроме учеников/владельцев Голдена у меня есть дети КК, которые ходят в прокат - кто раз в неделю, кто два. Одна из них попала ко мне "по наследству" от предыдущего тренера, у нее ездила на коротких стременах и многовато работала руками. Стали отрабатывать баланс и посадку по новому, учиться мягко работать ногой, не раскачиваясь всем телом.
Мне, конечно, тяжеловато работать тренером на групповых занятиях, я всегда занималась индивидуально, либо со всадниками одного уровня (мои частницы были все "выращены" мной практически с нуля и мы были на одной волне). Пока не всегда успеваю всем уделить (как мне кажется) достаточно времени, потому что кто в лес, кто по дрова, а я "разрываюсь на кусочки". Клиенты вроде довольны, но мне "чего-то не хватает":rolleyes:
Попозже выложу фото некоторых героев:) И рыжей кобылы, хозяйка добро дала.
 
С лошадьми конюх. Он чистит дорожки на территории, за воротами - это не его работа, он и так как белка в колесе.
На старой территории мы одно время арендовали дом и там жили, но тогда финансовая ситуация была веселее у хозяйки. Сейчас я там иногда ночую, а так приезжаю несколько раз в неделю зверей работать/гонять. До житья на территории думаю еще годик-два при хорошем раскладе:) Пока приходится работать всем, а не только с личными конями.
 
Юридически - не моя:) у хозяйки- 4 головы и моя одна. Но моя. я в нее душу вложила. Хотя, по факту, все в жизни бывает и теоретически все может закончиться в любой момент. Но кому она кроме меня нужна?:)
 
Ох, Оля, ты меня сейчас расстроила.
Зная действующих лиц, быть может что угодно.
Но если денег не вкладывала, то да, ничего не скажешь это точно.
 
"Делай, что должен, и будь, что будет".
Если честно - мне на данном этапе все равно, чье это:) Если бы мне это было надо иметь собственным, то все возможно. Но смысл? Кто-то придет и отберет? Станет вместо меня начконом? Ха-ха, велком:)))))))))))))
У меня хватает проблем более насущных...
У коней все есть (тьфу-тьфу-тьфу) - еда, вода, любящий конюх, попоны на попу 2 раза в день, график, выгул. Чего еще желать?
На то, о чем я прямо мечтала-мечтала - у меня денег не хватит никогда , наверное. Жизненный опыт в наличии и в ассортименте. У меня больше беспокойства по ......., но это только волшебство и магия могут помочь (и ВСП), но все столько лет тянется, что уже не верится в благополучное разрешение, хотя шанс замаячил.
Наверное, в прошлой жизни нагрешила, что ничего просто не дается, только через труд и терпение:) Прорвусь:)
ВСП, хелп!:)
______________________________
В четверг запихала себя верхом на фриза, надо же сугробы осваивать:) Поделали переходы рысь-шаг-галоп, через 10 минут я была уставшая, фриз замученный:) Он у нас не выносливый совсем. Но делал все "от мысли", так что на этом и отстала. Пошагали вдоль озера верхом, что для нас достижение (раньше я одна на нем никуда особо не ездила, стремно было). Рада за себя и коня.
Сегодня всех на корду, завтра надеюсь собраться и поседлаться (голова болит полдня:oops:), может завтра получше будет.
 
Вот и о насущном...
Голова болит 3й день:( Вчера коронка с зуба отвалилась...
Дети половина болеют:(
Всем-всем -всем здоровья!!!
и забавную картинку, чтобы не так грустно
vH-VW22Rj88.jpg
 
Сверху