Раз уж вспомнила то самое «молодец» - расскажу, пожалуй, историю.
Раскрывали мы как-то убой с командиром. Ага, оригинальное начало, согласна.
И, как время от времени случалось, на свою голову раскрыли.
Классика жанра: не спим третьи сутки; злодей, в принципе, уже в руках – и вот тут начинается самое веселое. Потому как на чем его закрывать-то? Одно только наше честное слово о том, что он – злодей, в следствие и суде не проканает. Даже подкрепленное словом самого злодея.
А сидим мы при этом в районной конторе, на территории которой совершено убийство. Особенность конторы в том, что у них «клетки» нет. То есть – совсем нет. Когда-то там хотели собачник делать, поэтому обезьянник разломали. А дальше с собачником что-то не заладилось, в итоге – ни кинологов, ни обезьянника, и злодея девать некуда. Ему ж не скажешь – браток, покури во дворике, только далеко не уходи, пока мы на тебя доказуху соберем.
Местные – тоже не помощники, у них там три калеки – один опер в СОГе, другой отсыпной, третий то ли уже уволился, то ли еще не назначился, плюс участковый где-то в качестве усиления не то с экипажем ГАИ, не то с ППС по расстановке. Только в дежурной части кто-то живой и шевелится.
Но дежурка под свою ответственность брать задержанных ни права, ни возможности не имеет, и контролировать его не сможет.
Начальник ОУР – мой командир и напарник – полумертвый, разрывается между убоем и руководством всем остальным розыском плюс отчетами к грядущему совещанию в главке. Тоже третьи сутки на ногах. Мечется между земельной конторой со мной и злодеем - и управлением с руководством управления и штабом.
Красота, в общем.
А параллельно в той же конторе кражники управления что-то раскрывают. И что-то у них получается – даже начальник управления на радостях к ним прибыл.
Я начальнику управления чуть ли не в ноги – дайте, говорю, хоть кого-нибудь. Хоть стажера ППС, хоть кого – человека оставить не с кем, убийство надо дорабатывать.
А у них там кража грандиозная, чуть ли не бельевой веревки. Но зато ее почти 20 эпизодов. А это ж показатель, ага? Двадцать палок – оно ж не хухры-мухры, оно ж результат! Прямо-таки Результатище. Поэтому убой наш на этом фоне на хер никому не уперся.
Начальник в эйфории – а тут ему убойщик над ухом жужжит о том, что работать им надо, людей каких-то подавай. «Ну-ну, работайте», - разрешил начальник управления и скрылся за горизонтом. Только шины прошуршали.
Кражники свою бельевую веревку дораскрыли и тоже свалили по домам.
Я в состоянии легкой прострации на командира своего – начальника розыска управления - смотрю, безнадежно бормоча, что «жилой сектор надо дорабатывать, свидетели, орудие преступления…»
«Ага, - покивал тот. – Ну надо – так надо». Сел в машину и поехал жилой сектор отрабатывать.
Поясню. Начальники розыска управлений не занимаются отработкой жилого сектора. Это вообще участковская работа, нередко ей и опера-то не сами занимаются – участковых отправляют. Начальники ОУР УВД не лазают по кустам в поисках выкинутого из окон мусора, не совершают поквартирные обходы. У них в принципе должностным регламентом другие задачи и обязанности предусмотрены. Это так, для справки.
Потом еще долго с ним ржали, как я лихо начальника ОУР за неимением лучшего в виде какого-нибудь местного стажера на отработку ЖС выгнала.
В общем, жилой сектор он отработал. Вернулся со свидетельскими показаниями, орудием убоя и курицей для меня, добытой среди ночи где-то в единственном работающем приличном кафе за пару-другую десятков километров.
За несколько часов курицу догрызли, злодея на чистуху дожали, за окном очередной рассвет заниматься начал. Четвертые сутки пошли, однако.
Дело за малым – злодея с материалом доставить в следственный комитет.
Тут начальник управления моего командира с утра пораньше на совещание в главк посылает. Вместо другого руководителя. Тот ему: «да у меня ж опер один со злодеем, как в комитет везти?»
Начальник управления отвечает: «езжай давай, а оперу твоему конвой будет в 8 утра».
Ну тот и поехал. Зелененький такой к машине шел. Четвертые ж сутки. Глазами проводила, подумала «лишь бы доехал целым, что ли».
Сидим со злодеем, конвоя ждем. Восемь утра. Девять. Десять. Нет конвоя. Дежурка только руками разводит, говорят – уже три раза руководству напоминали, что мы еще сделаем.
А злодей уже тоже упахался по самое не могу. Тоже, чай, живой человек. Свернулся у меня под стулом клубочком, я его на случай чего к щиколотке пристегнула.
Следователь звонит.
Говорит – ну времени-то уже сколько! На дворе-то между делом уже пятница настала, у следствия еще допросы, очняки, арест. Им тоже хочется домой до ночи попасть. Да и свидетели как бы не посваливали кто куда – выходные ж на носу.
«Ты где?» - спрашивает следователь.
«В районной конторе».
«А злодей где?»
«Спит у меня в ногах», - честно отвечаю я.
«В каком смысле?» - не понял следак.
«В прямом», - говорю. – «В самом прямом смысле. Потому как у нас тут в кабинете из спальных мест только линолеум на полу. Вот на нем он и спит».
Потом злодейская девушка в контору пришла, принесла нам со злодеем пожрать и кофе с шоколадом. Кофе нам уже как слону дробина, в чувство не привел. Конторскую кошку колбасой покормили.
Повела злодея пописать. Тот по дороге в дежурку орет: «мать вашу, меня арестуют наконец или как?»
Граждане, по разным делам пришедшие с утреца в контору, смотрят, офигевают. Это ж обалдеть, до чего преступник нынче сознательный пошел – сам ареста требует!
Ага, поспи на линолеуме. Еще и не того требовать начнешь. В СИЗО хоть мебель есть и браслеты снимут.
Дежурный в ответ тоже по матери орет: «Рожу я вам конвой, что ли?»
В общем, когда я начала понимать, что мы оба со злодеем так и околеем в этой Богом забытой конторе, не дождавшись правосудия – нервы у меня кончились. Пишу командиру СМС:«повезу сама».
А у злодея, надо заметить, предыдущая ходка – 12 лет строгача за групповой разбой. Ну и сейчас не за кражу бельевой веревки задержан. Парень он, конечно, душевный – но сильно рассчитывать на сознательность не стоит, пожалуй.
Тут же телефон забился на столе, в телефоне командир задушенным шепотом сипит: «Сдурела? Отставить! Отставить, кому говорю, я тебе запрещаю! Жди меня, раз сопровождения не дают». На заднем фоне командирской речи слышно, как в актовом зале главка что-то бравурное начальник ГУВД вещает. Представила, как начальник розыска там из-под стула, прячась, на меня матерится шепотом – на хи-хи пробило. Командир со злодеем оба напряглись – уж больно настораживающе это «хи-хи» в исполнении уже отказывающихся работать голосовых связок прозвучало.
Товарищ подполковник, говорю, не фиг тут ждать. Скоро следак комитетовский домой в честь пятницы свалит – и ждать мы тогда уже до понедельника будем. Не знаю, как Вы, а меня еще на трое суток однозначно не хватит. И злодей к такому подвигу тоже не готов. Он и так с тоски уже третий раз собственную чистуху переписывает, чтобы покрасивше выглядело. Там уже обороты похлеще чем в «Войне и мире» пошли, а я замоталась ему на вопросы про грамматику с орфографией отвечать.
В общем, подрезала я в дежурке для надежности вторые браслеты, припаяла своего злодея на пассажирском сиденье за разные конечности к чему получилось, и поехали в комитет.
Руководитель следствия, когда мы вдвоем в браслетах и без какой-либо компании к нему в кабинет ввалились, тоже чью-то мать помянул и спросил: «это что за ***? Ты че, одна с ним??»
Конвой появился в течение десяти минут после того, как руководитель следствия позвонил начальнику полиции и очень холодно и вежливо сообщил, что если и в СИЗО злодея оперативник в одиночку потащит, то оно как-то не айс и чревато всякими недобрыми последствиями и для полиции, и для юстиции. Не говоря о том, что он, как руководитель СО, предпочитает убойщика в моем лице видеть живым и здоровым, а злодея – посаженным. А никак не наоборот.
Злодея сдала, наконец, с рук на руки. Простилась, как с родным.
Поехала потом в кабинет своего командира документы завезти.
Навстречу – начальник полиции по коридору.
«Что лицо такое, капитан? Не спала, что ли?»
«Да мы, товарищ полковник, с начальником ОУР со вторника не спим, если Вы не в курсе. Убой вот раскрыли».
Про убой я договаривала ему в спину – он уже к себе в кабинет заходил.
«Молодец», - обронил, не поворачиваясь. И дверь с другой стороны защелкнул.
