Сейчас во всех социальных сетях и конных форумах обсуждается история Зета, сломавшего плечо и прооперированного в Максиме.
Для меня эта тема очень живая, потому что полтора года тому мы с Мальборо прошли этот путь. Со всеми страхами, надеждами, победами и поражениями.
Сейчас оптимизма в обсуждении истории Зета мало. Более того, все чаще раздаются призывы не мучать лошадь и усыпить ее. И много размышлений о том, где тот край, когда дальше лошадь тянуть не стоит.
Об этом вот крае я и хочу рассказать.
История одних колик. Хейлис
О том, что одной из лошадей, стоящих у нас на постое, стало плохо, я узнала по телефону. Попросила уколоть стандартные анальгин-но-шпу, собрала дорожную аптечку и помчалась к кобыле.
Внешне все было неплохо. Даже в минимальной дозировке лекарства подействовали, Хейлис повеселела, охотно тянулась к сену, но… Не нравилась мне ее перистальтика. Вроде слышно с обеих сторон, но слабо, неравномерно и как-то неправильно. Очень похоже на завал.
А когда через 40 минут лошадь вновь начала беспокоиться и капать ногой опилки, я набрала хозяина и настоятельно порекомендовала ехать на клинику. Он дал добро, лошадь загрузили в коневоз и 30 минут спустя мы заходили в здание Ратомской ветеринарной клиники. Весьма бодро заходили, надо сказать. С фырканьем, перебиранием ножками, мотанием головой – словом, весело и задорно.
Осмотрев лошадь, врачи только пожали плечами. Мол, чего ехали то? Лошадь активная, аппетит есть, перистальтика есть. Но согласились оставить на ночь понаблюдать. Капать, правда, не стали, хотя я и просила влить литров десять. Ну как просила. Не настойчиво, потому что Хейлис действительно чувствовала себя явно хорошо. Признаться, я бы и на клинике не оставила бы, но в этом случае подниматься и проверять лошадь пришлось бы мне. А тут врач дежурит, присмотрит.
Утром я ехала на клинику с коневозом и с полной уверенностью, что лошадь заберу домой. А вместо этого увидела понурую Хейлис и канистру с физраствором. Ночью ей стало хуже. Диагноз завал подтвердился. Но чувствовала она себя тем не менее неплохо, и никто беды не ждал.
К концу суток напряжение возросло. У лошади по прежнему было неплохое самочувствие и довольно приличные для полутора дней колик анализов, на завал, несмотря на все усилия ветов, и не думал трогаться с места.
За ночь ничего не изменилось. Утром изо рта лошади начался гнилостный запах, интоксикация стремительно нарастала, а справится с завалом не получалось.
Четвертый день. Состояние ухудшается, надежды нет. Лошадь стоит с трудом, ей плохо. Очень плохо. Голова опущена, глаза неживые, при пальпации живота начинает стонать. Врачи суетятся, но как то уже совсем безнадежно. И слово «эвтаназия» хотя еще и не произнесено, но сильно подразумевается.
К концу четвертого дня вдруг прорвало. С ужасным гнилостным запахом на опилках появилась первая куча, потом вторая, потом просто полилось все из лошади. Хейлис легчало на глазах. К середине ночи она начала есть, активно шарилась по карманам. Мне хотелось петь и плясать. И я не понимала скепсис врачей. Ведь справились, помогли!?!
И тогда впервые прозвучало из уст врачей: поток мы вызвали, теперь бы его остановить.
А в моей жизни появился новый термин – колит. Это не просто колики и непрекращающаяся профузная диарея. Это воспаление кишечника, страшное обезвоживание и критическое потеря белка.
Казалось бы, ну что такого. Понос и понос. Но как же это жутко на самом деле!
Вливаешь лошади через зонд питательную смесь с лекарствами и оно все тут же, не задерживаясь, выливается через задний проход. Если ничего не вливаешь – все равно выливается, и откуда только берется? Гематокрит ухудшается на глазах, кровь, не смотря на непрекращающиеся капельницы, такая густая и вязкая, что с трудом сочится через толстую иголку. На результаты биохимии страшно смотреть – показатели белка стремительно падают.
Считается, что острый колит, не остановленный в течении 3х дней, резко снижает шансы лошади на выживание. А длящийся более семи дней – шансов не оставляет совсем. Дегидратация, эндотоксический шок и смерть.
За первые 7 дней в лощадь было влито около 500 литров физрастворов. 2 вида антибиотиков – метранидазол и байтрил. Бесчисленное количество препаратов против диареи, против язвы желудка, пробиотики, всего и не упомнишь.
И – ничего. Белок упал даже не до критического минимума, а до показателей, которые по всем источникам обозначают неминуемую смерть лошади. То же и с гематокритом: криминальное обезвоживание, очень густая кровь.
Надо капать дальше, но вены в таком состоянии, что делать это не получается. Надо вводить плазму, но у нас нет плазмы крови для лошади. И не смотря на все мои старания, достать ее не получилось.
Лошади плохо. Тот же потухший взгляд, опущенная голова. Добавилось постоянное скрежетание зубами – от сильной непроходящей боли.
С моей точки зрения, надо было бы отпустить и не мучить. Но не дал хозяин. Любитель, новичок, он не понимал, как можно умереть от поноса и что в этом вообще такого. Вариант эвтаназии даже не рассматривался.
На этом уровне мы застряли на 3 недели. Лошади не становилось ни хуже, ни лучше. Анализы как у трупа. Плохо, больно. Страшная потеря массы – стоит скелет на ножках и скрежещет зубами. Но стоит. И запах такой жуткий от лошади и от ее денника, что слышен метров за 200 до клиники. Выворачивает от вони.
А потом однажды понос прекратился. Сам по себе, или помогла непонятная мутная жидкость под названием «живые бактерии» принесенная сочувствующей конюшней (отчаявшись на традиционные методы, мы перешли к народным и даже оккультным) -- неизвестно. Но на 22й день влитая через зонд питательная смесь с "живыми бактериями" вдруг не вылилась наружу. Ни сразу, ни через час. Ни через два. И вообще не вылилась!
Опорожнялась лошадь по-прежнему водой мутноватого цвета, но уже не раз в десять минут, а раз в 3-4 часа. А еще через двое суток вода эта превратилась в жиденькую лепешку.
Жить при этом лошади по-прежнему не хотелось, было плохо, больно и противно от всех наших манипуляций, но она вопреки всему стала уверенно идти на поправку.
Выписали ее спустя 2 месяца. Страшно худую, с трудом шаркающую ногами, но живую. С моей точки зрения – хроник и инвалид на всю жизнь. Ан нет.
Полгода жили как на пороховой бочке, боялись чего-нибудь не того дать. Кал несформированный, масса набирается очень медленно, живот болит, анализы так-сяк. А потом лошадь пошла на поправку. Сейчас, год спустя, это круглая, блестящая, в меру наглая кобыла, с прекрасным аппетитом и анализами «хоть в космос». Несет полноценные нагрузки, готовится к первым своим соревнованиям.
Да, по-прежнему есть ограничения по питанию и строгий запрет на применение нестероидных противоспалительных препаратов, прежде всего фенилбутазона. Но эвтаназия – о чем вы? Живет лошадь, полноценно живет.
После этого случая я часто думаю, где та грань, когда владелец должен принять решение усыпить животное? Случай Хейлис действительно тяжелый и криминальный. Но в моей практике он не единственный.
Обычно критерием для эвтаназии служит наблюдение хочет ли лошадь жить и бороться. И каковы ее шансы с точки зрения ветеринарной медицины. У Хейлис не было ни желания, ни шансов. Но…
А есть и другие грани: когда лошадь борется, зубами цепляется за жизнь, и клиническая картина не безнадежна. Но умирает. Сложно это все. Неоднозначно.
По народной примете перед продажей животное не сдаивают, а если есть такая уж необходимость подоить, то молоко отдают новым хозяевам
