Violet Eyes
Новичок
Место в коневозе было мало. А ехать долго. Уже часов 12 он стоял в этой машине, зажатой между стенкой и перегородкой. Ему не повезло, его погрузили первым, а значит он тут был дольше всех. Последний раз он пил 6 часов назад тогда, перед погрузкой последних 3 лошадей, им всем дали выпить по ведру воды. Этого было мало, но что он мог сделать? Сено свое он давно съел, и теперь с тоской смотрел на упавшие из рептуха на пол, под копыта, травинки.
Стояли они так плотно, что перегородка не давала ему пошевелиться, а при резких движения коневоза, или когда кто-нибудь из других лошадей начинал колотить ногами по полу, она больно шлепала его в бок. Он молчал, не позволял себе заржать или забиться, застучать копытами о пол, начать трясти головой. Он знал, что все бесполезно. Это коневоз, отсюда никуда не деться. Кроме того, когда кто-то из стоявших дальше, ближе к трапу, слишком расшумелся, то через маленькую дверку вышел человек, пролез под их шеями и наказал разбуянившегося деревянной палкой по плечу.
Он не был стар, всего то 12 лет. Он был еще полон сил. Не больной, не хромой. За что это все? Он не знал. Но те чувства, которые встречаются у животных, чаще чем у людей, говорили ему, что эта поездка не приведет ни к чему хорошему. Он помнил свой коневоз, такой комфортный, где было достаточно места, где всегда висело сено. Помнил, что коневоз его радовал, Ему нравилось выступать, стараться, радоваться. И чувствовать, что его всадница тоже довольна им. Ах, как приятно она трепала его по шее, какими вкусными конфетами кормила. Как заботливы были ее чистки- массажи.
Конь не выдержал и тяжело вздохнул.
Стояли они так плотно, что перегородка не давала ему пошевелиться, а при резких движения коневоза, или когда кто-нибудь из других лошадей начинал колотить ногами по полу, она больно шлепала его в бок. Он молчал, не позволял себе заржать или забиться, застучать копытами о пол, начать трясти головой. Он знал, что все бесполезно. Это коневоз, отсюда никуда не деться. Кроме того, когда кто-то из стоявших дальше, ближе к трапу, слишком расшумелся, то через маленькую дверку вышел человек, пролез под их шеями и наказал разбуянившегося деревянной палкой по плечу.
Он не был стар, всего то 12 лет. Он был еще полон сил. Не больной, не хромой. За что это все? Он не знал. Но те чувства, которые встречаются у животных, чаще чем у людей, говорили ему, что эта поездка не приведет ни к чему хорошему. Он помнил свой коневоз, такой комфортный, где было достаточно места, где всегда висело сено. Помнил, что коневоз его радовал, Ему нравилось выступать, стараться, радоваться. И чувствовать, что его всадница тоже довольна им. Ах, как приятно она трепала его по шее, какими вкусными конфетами кормила. Как заботливы были ее чистки- массажи.
Конь не выдержал и тяжело вздохнул.