Итак, в субботу вечером я умирал на втором этаже базы. В минуту просветления между двумя спазмами прилетело сообщение от Рябинки - завтра на базе она снова с утра и после тренировки в 10.00 может быть в моём с Мелким распоряжении... Рябинкино время сильно лимитирует ребятёнок - пока мама в седле, он должен либо дрыхнуть, либо чем-то заниматься. А занимать его должен кто-то, и у него тоже могут быть свои планы; по хорошему, к моменту окончания её тренировки Мелкий должен в полной боевой готовности быть. Голову за ночь отпустило, хоть и с таблетки, и проснулся я сам без будильника. Народ дрых, несмотря на белый день: видимо, сидели без меня ещё долго. А ещё они вчера совершили подвиг: припёрли из магазина огромный баул жратвы и прикончили от силы треть: сегодня я мог выбирать и обойтись без неизменной каши "Быстров". Всем она хороша, идёт после любого приступа и, наверное, любой похмелюги - но как быстро сгорает в животе! На себе понимаешь конную концепцию: овёс - энергия и пролетает мгновенно.
Погода и впрямь сломалась: по стеклянной стене столовой шелестел снег, небо было серым, а мир - черно-белым с отдельными пятнами лошадиных шкур; под снегопадом они казались чалыми. Из манежа доносились гулкие голоса: тренировка была в разгаре. Рябинка ехала на своём великолепном вороном в компании ещё двоих старожилов - частных владельцев; весьма прилично ехали все трое, но Рябинка выделялась среди прочих на голову - ну, и советов получала больше всех и ото всех. Дочку её, как водится, пас дружественный народ. Заметив нас, Рябинка между репризами сообщила, что сразу после тренировки укладывает мелкую спать и у меня сейчас появляется ещё полчаса, а может быть, и побольше... Что ж, тоже дело - успею и неспешно почиститься, и ещё чего-нибудь съесть: пусть снег шёл, но заметно теплее не стало, лишняя энергия пригодится всегда. Перекусив, отправился за Мелким: видимо, скучал он здорово, если увидел меня за полтораста метров и выдвинулся к воротине левады - правда, надеть недоуздок через забор не дал, пришлось лезть к нему в леваду, подныривая под слегами. Шкура Мелкого была, как солью, присыпана свежим снегом - в конюшне его предстояло смести немедленно, пока не растаял. Свет в конюшне включил опытным путём: пока я здесь не был, перепаяли щиток. Мелкий философски топтался на развязках, прихватывая меня то за рукав, то за воротник: в шакальстве он преуспел точно. Как всегда зимой, он оброс своей тёмно-вишнёвой шерстью, как тот ешё мамонт, но под седлом и возле подпруги шерстины было сильно меньше: то ли вытирается, то ли честно вычёсывается Рябинкой. Кстати, он терял шерсть: счёл, что прошедшие холода - последние этой зимой? Конинам верить нельзя, они по своему графику живут, порою вовсе странному и несообразному с погодой за бортом. Отдельно понравились копыта - девуля-триммер неделю назад вывела стрелки на отлично. Да и вся конина выглядела вполне ухоженной; а то, что шерсть, как у медведя - так гуляет весь день и попоны пока не требует: неприхотливость цыганской мамы перевесила чистокровный ген с галереей великих предков. Впрочем, было бы неплохо, если бы этот ген в голове у него под верхом просыпался пореже.
...Рябинка появилась аккурат в разгар моих раздумий, на какие дырки тянуть подпругу с суровой российской резинкой: пузо с осени изменилось, заподпружить после осенних событий было страшненько. Конечно, вопрос решался просто: не привязываться к номеру дырочки, а потихоньку тянуть подпругу, после каждой дырочки проверяя, насколько прочно лежит седло. Перестало вертеться - добро, после первой рыси подтянем ещё. В манеже снова было пусто, у тренеров и коней обеденный перерыв, и трактор с бороной только что проехал: мы оставили на девственной поверхности с крапинками щепы первые следы. Рябинка не удержалась - пошагала с Мелким по манежу, не держась за повод... Когда-то, много лет назад, точно так же в манеже, Гранддама на свободе выгуливала Молодого; замечу, Мелкий его заметно копирует - порою в том, чего бы я видеть не хотел. Короче, правильно его мериновали в год: и сейчас-то он частенько сдаётся за секунду до того, как готов сдаться ты - а что было бы, если б хитродупость и упрямство подтвердил жеребцовский гормон? Слава Богу, хоть об этом можно не думать - феберже обратно не прирастёт.
В манеже сегодня, кажется, было куда холоднее, чем за бортом... Не дотерпев разминочного шага, я извинился и сбегал в дом за бушлатом с капюшоном: голова всё сильнее показывала, что сейчас поймает новый спазм. Там же, в тепле, прицепил шпоры: Рябинка сегодня опять вызвалась поработать тренером. Пробегая через столовую, выкинул торжественно восседающего на стойке кота, впущенного кем-то из постояльцев: народ кисиков жалеет, холодно, только вот кисики "благодарят" в ответ, метя всё по площадям. Куртку, хрустящую на сгибах (значит, всё-таки не тепло!), до поры повесил за углом возле входа в манеж - чтобы этот поганец из куртки пугалку не сделал. Пока бегал - пропустил разминочную рысь, теперь Рябинка снова работала боковые движения на шагу; Мелкий двигался очень чётко, но из раза в раз не дотягивал пары метров до финишной точки. Спросил - почему так; Рябинка ответила, объяснила очень разумно, но её резоны я тут же забыл, хоть тресни. Смотреть мне осталось только на учебную рысь - и Рябинка сделала её блестяще. Да, я злопыхательствовал, что она слишком сильно разводит руки, а шпора ковыряет бочину - но конь бежал с импульсом, которого я и не ожидал, бежал ровно и активно, "выстреливал" на прибавках с идеально согнутой, и, главное, стабильной шеей лебедем. Долго всматривался, идёт ли конь на переду - нет, не идёт; конечно, до барочника ему расти и расти, но симметрия была очевидна. Два года назад что-то похожее я видел у него в Дмитрове, здесь - никогда. Предварительный приз в исполнении этой пары отнюдь не казался нереальным - пируэт был единственным элементом, который сегодня не получился. А от очень приличных боковых я и вовсе в депрессию впал - никогда мне такого не сделать. Тем более, после вчерашнего, когда сам понял, что ездить разучился напрочь.
А потом настал момент, когда я лишний раз должен был показать сугубое неумение. Снова всё началось с пятки, ушедшей назад-вверх, которая сменилась прямой ногой, завёрнутой в неестственную спираль, и эта нога другим концом выжимала меня вверх из седла... Ещё и Рябинка обрадовала, что Шелена, тот ещё всадник, в своё время эту посадку со второго раза освоила: мне она казалась достаточно нелогичной и, вроде как, до кучи сажала всадника на плечи и роняла коня на перёд. Сделать-то было несложно, сложнее было следить, но следить получалось хоть как-то; и уж совсем нереально было вывести это со временем в автомат: дома другое седло, другой конь (впрочем - встал конь, и неясно, насколько), и посмотреть со стороны в принципе некому. Ну ладно, эта кривизна была, по крайней мере, понятна. Но Рябинка поймала древний мой косяк, с которым долго и, похоже, безуспешно воевала когда-то Гранддама - то, что я еду, считай, на одной правой руке, правая рука на полном автомате набирает повод, левая, на таком же автомате, его теряет, а отследить это я, к тому же, толком не могу! Удивительно, что Рябинка отследила: с её концепцией езды на активной внешней руке это всё вылезало только при движении ездой налево. Итак, не вижу, усилие на поводьях, вроде как, одинаково, но конь явно сбивается с толку, а шея, бывает, в вертикальной плоскости зигзагом идёт! Ну, и Рябинка говорит, что всё не так, а со стороны всё видится совсем по-другому, чем кажется мне. Короче, я всё сильнее чувствовал себя в далёком 11-м году, только вот тогда у меня дома было всё плохо, а под седлом был конь, что работал с отвращением и встречал в штыки любой мой сигнал - настаивать нужно было на любой мелочи, и эту мелочь контролировать каждую секунду. Сейчас стараниями Рябинки Мелкий отрабатывал сигналы идеально, и это было здорово, но вот мог я чего-то понятно для него попросить? Оставалось только ловить ощущения, которые возникали, когда конь бежал правильно, и попытаться их запомнить. А ведь были косяки, которые я и вовсе вычислить не мог! На видео с отвращением увидал, насколько сильно я дёргаюсь на строевой рыси и насколько не отрабатываю просьбу Рябинки принудительно замедлить облегчение, чтобы конь не частил. В общем, занятие шло с диким ощущением, что это уже было, и не раз, и кончилось неопределённостью, что тоже было частью того же ощущения. Да, конь порою бежал - но бежал случайным образом, и я вовсе не мог похвастаться, что смогу сознательно это повторить. Разумеется, пока я воевал с судорожно зажатой правой клешней, не туда уходила нога (хорошо ещё - шпоры с шариком, коня почти не беспокоят). В общем, почти получилось сидеть на учебке, не было такой стыдобищи, что прилюдно вылезла когда-то в конце сентября - но рысь была медленнее рабочей, а на прибавке или просто на темпе меня бы точно растрясло. Не было явных провалов - да. Успехов тоже не было - да и откуда им быть, если я забыл, когда уже работал именно над собой? Да, не было явных драк с конём: Мелкий прибавил в дисциплине очень сильно, хотя допускаю, что всё дело в единой горсточке овса. Когда в манеж со всей дури влетал сельский барбос, которому тоже хотелось побегать по приличному грунту, или поперёк курса прыжками нёсся давешний чёрно-белый кошак, она вздрагивал, мог утащить на метр в сторону, но и не думал прыгать, пытаясь потом, если повезёт и всадник растеряется, устроить разнос. Спасибо Рябинке - идеально воспитанный конь. Боюсь, только пока она рядом с ним.
Сама Рябинка с окончанием активной части занятия поспешила откланяться: проснулась дочка, время истекло. Метнувшись в конюшню, она принесла флиску и накинула на круп Мелкого ("от коня пар идёт!") , перебросив через заднюю луку и попросив меня сесть на неё спереди. Идею смотаться пошагать в лес она не отвергла, но настаивала на том, чтобы так, во флиске, и ехать... Готов я к этому не был: доселе на каждой лесной прогулке Мелкий подо мной хоть раз, но подпрыгивал: улетит флиска - слезать, напяливать, мокрую, обратно, и так после каждого прыжка конины? С некоторой тоской от этой мысли отказался, продолжил бродить по манежу с брошенным поводом, что ещё недавно с Мелким было нереально: стоило сбросить давление с повода и прекратить осмысленную деятельность, как конь начинал развлекать себя сам, и это было не всегда безопасно. Сколько лет я на последнем отшагивании изображал деятельность - отзывал поводом, до последнего метра задавал темп. Деятельность я изображал и сейчас, но работал только от ноги и корпуса, повод был, по сути, брошен. И конь снова вёл себя прилично, ещё и реагировал на ногу так точно, будто повод подключен был: вот на ком можно было бы Дома Вакеро ехать, но не поедешь, никуда конь из Мещеры не денется.
В общем, конь отработал на пять с плюсом и не злобствовал, что на нём сидит полнейший буратино. Пар от него, конечно, шёл, но подмок он разве под вальтрапом, да и вальтрап подмок, но не хлюпал. На выдохе из конских ноздрей тоже вырывался пар - туманным фонтанчиком, словно из чайника, ноздря при этом смешно дёргалась и щёлкала. С этой перекошенной проточиной на морде никогда не понимал, какой формы эта морда на самом деле. Морда, покалывая усами, лезла всюду - напоминала, что заслужила. Я скормил ему все запасы баранок по карманам - должен же конёк утешиться, что до вечера к собратьям не попадёт: влажность в конюшне была издрядная, да и тепло не было - до сумерек, когда табун вернётся, он точно высохнуть не успеет. Кстати, этот самый табун запросто сожрёт овёс, что я честно переложил из кормушки в то самое специальное ведёрко... Да и само ведёрко потопчет. Не забыть бы приглядеть, когда вернусь попону снимать.
На улице было неожиданно темно, пусть до сумерек было далеко: по-прежнему, заполняя собою воздух, сыпался пушистый снег. Холод не уходил, я его чувствовал даже через спешно натянутый бушлат. Вернулся в дом, перехватил у народа великолепную яичницу с помидорами и зеленью - или я просто настолько голоден был? Тем не менее, в голове прояснилось заметно, да и энергии прибавилось; народ подбил прогуляться в лес - я согласился: какая поездка в Мещеру без леса, где я за эти годы изучил каждый ствол и каждый выворотень? Вот тут лишний раз пригодились валенки: в седле они здорово отпотели и по другой погоде задубели бы точно, но пока держались вполне себе честно. Лес под снегопадом был совсем уж чёрно-белым, черными виделись даже еловые лапы, зелень которых, как думал, бьёт в глаза по любой погоде и времени года. Под ногами на просеке не было ни единого лошадиного следа: народ, видимо, не перестроился после вчерашнего мороза, а, может быть, просто не хотел превращать в снежные бабы себя и коней. Наши оптимисты надеялись дойти до озера и посмотреть, пробили ли там крестильную прорубь - делали это из года в год. Дойти не вышло даже до шоссейки: навстречу бежала собачья свадьба, а мы были тоже с собаками... Отбив первый натиск, надели поводки на своих, тронулись быстрым шагом к базе. Собачий экскорт, впрочем, не особо агрессивный, преследовал нас до самого плаца. Интересно, не потому ли народ в лес сегодня не выезжал? Добраться до озера не получилось - хоть кровь быстрым шагом разогнать удалось, тем более что мне вручили в нагрузку собачку, что тянула не хуже средней лошади; такое в нарты бы запрячь, а не по сугробам следом за ним прыгать. Хозяева на полном серьёзе заявили, что проект ими уже рассматривается; для полной шизухи только собачьей упряжки не базе не хватает.
День кончался, пора была думать об отъезде. Сейчас в этом не было ничего сложного: мост "починили" ещё в ноябре, на шоссе не там, так здесь болтались такси, что по сигналу диспетчерской приезжали минут через пятнадцать. Заказав такси на время, мы вернулись к столу, допили остатки "местной" темпранильи. Вино подействовало - я на слабО реанимировал местную задвижку, при том, что всех инструментов с собою был мультитул, якутский нож и местный шуруповёрт с одним-единственным сверлом на 9, причём, похоже, по бетону. Что ни говори, "якут" великолепно подходил для работы по дереву, когда у тебя толком нет под руками ровной поверхности. Нож работал и стамеской, и шилом - я смог придать форму деревянному бруску с крайне невыгодным расположением волокон. Задвижка повисла - до первого действительно серьёзного удара. Вовремя вспомнил, что нужно срочно снять с Мелкого флиску - Рябинка давно убежала, больше некому. От флиски пахло местной кониной - я не просто так говорю местной: в здешних краях лошади пахнут совсем по-другому, чем привыкли мы, и этот запах неуловимо лучше. Помню, так пах Мелкий, когда много лет назад с травмой плеча приехал на Горку, и это было очень странно. Запах исчез через месяц, а сейчас вернулся, вот как. И я вот только сейчас это заметил.
...Таксист дожидался нас на внешней стоянке, дав знать о себе за две минуты до расчётного времени. Мы выпили отвальную и спустились вниз. До вокзала машина долетела минут за сорок - такой скорости я не упомню даже с поправкой на новенький Северный обход местной окружной. Как водится, в воронежской двухэтажке я показался себе вовсе не у места и не у времени. А от бушлата несло совсем уж странным запахом - не сразу понял, что это запах парного молока: полноприводник Кремня был пропитан им насквозь - и я подхватил его по дороге туда. Перебить его почему-то не смогла даже везде проникающая конина. Мысли в голове вертелись разные. На Мелком вполне можно было работать надо собой, а Рябинка была готова ловить мои ошибки - по крайней мере, те, что грозят испортить коня. Но регулярные визиты в Мещеру смотрятся в моей реальности полной утопией.
