В этот раз на конюшню я ехал через арбатские переулочки. Там было безлюдно до звона в ушах - а ведь поблизости, на Старом Арбате, грозилась собраться толпа креаклов, считающих, что они здесь власть. Но сюда с Арбата ничего не доносилось, а единственный полицейский патруль, попавшийся навстречу, был, пусть и в бронежилетах, но без касок и прочих воинственных деталей. И на МЦК всё было тихо - а ведь мОлодёжь активно пользуется новым кольцом... Похоже, акция не складывалась. Зато над центром города висела толстая дождевая туча, будто Темнейший портил погоду, как и положено истинному чёрному лорду. Под край ливня я всё-таки попал и с удивлением узнал, что взял с собою самую протекающую ветровку. Но туча уползла куда-то вбок (акцию разогнали?) и до электрички я добрался по солнышку. Только вот небо пересекало ещё несколько дождевых полос: как и положено великому стратегу, чёрный лорд оставил резерв. И, кажется, попасть под них мне сегодня была судьба.
На подворье мне явилась выразительнейшая сцена: Эсперанс тщетно пыталась голосом выманить из левады изрядно чумазого Старика. Старику явно не хотелось преодолевать полосу глубокой чачи возле воротины, Эсперанс в босоножках тоже в чачу не спешила.
Я появился у ограды ровно тогда, когда Эсперанс плюнула и, высказав, что думает о старом балбесе, что срывает график прогулок остальным, и решительно удалилась в конюшню. Я подошёл к ограде и окликнул конину: она навострила уши, уставилась на меня, но не перебралась через чачу даже ради морковки. Фраза "тебе надо - ты сюда и лезь" была написана на хоботе крупными буквами. Высказав мне всё это, он повернулся задом и пошёл накручивать по сухой части плаца печальные круги, как рыба в аквариуме...
Ну и леший с тобой, дурень старый, я переодеваться пошёл. А ещё я казачье седло измерить хотел - потребовалось в кои веки. Хотя толку во всех этих измерениях, если не прикидывать седло к Стариковой спине и толкаться в дальнейших построениях от этого. А прикидывать при всём честном народе мне по некоторым причинам не хотелось.
Переодевшись, я снова подошёл к леваде; увы, достать оттуда Старика было теперь и вовсе безнадёжно: на плац высыпалась толпа девонек во главе с Никой на Крохе: юный ЧК-шный жереб вёл себя тише воды, ниже травы - вот ведь харизма у девки! Мышастую кобылку крутили на корде, заставляя перешагивать через новенькие кавалетти. Крестница решительно рассекала без седла на кругленьком соловом мерине, и даже без чрезмерных усилий поддерживала галоп: смотрелась эта пара весьма гармонично. Даже конюха заставили залезть на самую учебную кобылу. Давненько я не видел на плацу такой суеты... Старик, думаю, тоже - и теперь он впитывал информацию, просунув голову между слегами ограды и время от времени вставая на пятую ногу. Не иссяк у него гормон, однако. А на мои увещевания он сейчас и ухом не вёл.
И тут нас накрыл привет от тёмного властелина: надвинулась туча, из-под неё ударил резкий ветер с крупными каплями вперемежку - и недобрые это были капли. Народ с нарушением ТБ посыпался верхом в конюшню. Надо моим ухом раздался рык Колдуньи - лезь в чачу и забирай коня, незачем ему мокнуть, мы ж по той грязище пролезаем... Положим, видел я, как пролезаете - но старика мочить и впрямь не стоило. Я отодвинул слеги: Старик встрепенулся, но на выход не полез. Чача оказалась сильно гуще, чем я думал - не чача, почти чернозём, если ступать строго по верхам, можно было сохранить на ногах сапоги. Старик на верёвке пошёл за мною без звука - и шёл ведь легко, не отставал, даром что проваливался по путо: на его ногах появились контрастные угольные чулки. В последнюю минуту перед ливнем мы ещё успели замыть ноги; едва заскочили внутрь - сверху обрушились хляби, обрушились отвесно: вся туча была наша до последней капли. А тучи, что призвал чёрный лорд, были толстые, вместительные.
Старик рассеянно перебирал в кормушке морковку, что я честно порезал ломтиками - морковка его не радовала. Сахар, что накидали в морковку девоньки, не радовал его тоже - кажется, его здорово прибило погодой, в отличие от меня. Пользуясь моментом, провёл решительный разговор с Колдуньей - не кажется ли ей, что шишка на спине торчит уже месяц и толком не берётся ихтолкой: может, имеет смысл подумать о пункции под ультракаином? Колдунья подскочила: шишка, мол, ровно на позвоночнике, если делать под местной анастезией, конина пойдёт прыгать, и тогда игла запросто влетит если не в позвоночник, то в какой-нибудь нервный ствол... Нет, она не возьмётся. Хм, а кому она доверит это дело? Ну да, разумеется, Профессору и более никому, ну, может, Мэтру ещё. Мэтру старый конь не сдался, не поедет он к нему, просить - унижаться впустую. А к Профессору в клинику, конечно, пустят... только стоит ли тратить треть цены коня на лечение шишки? Да и нету у меня этой трети сейчас. Но проконсультироваться с кем-то стоит, пожалуй. Рассылал видео шишки заочно - ни одного сходного мнения нет.
О последнем я с Колдуньей и не договорил: сослалась, что конюх удрал - кашу не запарил, самой придётся теперь. Вернулся к Старику; чистка была неинтересная, рутинная - это я отмечу специально. "Цементность" шкуры была самой обычной. Без особого экстаза, но и без сопротивления, Старик дал обработать щёткой хобот, раскрючковать копыта, даже пшиканье кондиционером из баллона не вызвало особого недовольства (кондиционер - в помощь тому, кто без меня чистить придёт, конь ухожен, если в лужу не ложился). Закончив положенные дела, я снял недоуздок и только тут увидел над левой бровью свежую ссадину, хорошо перемазанную засохшей чачей: видимо, влажная салфетка, потом террамицин. Сходил за салфеткой, протянул руку к морде - и еле отдёрнул: втянув уши в череп, Старик сделал стремительный выпад в сторону руки, стёртые зубы аж клацнули. Я не понял, повторил заход - снова выпад. Протянул "шшшш" - уши взлетели, но исчезли, едва я просто стронулся с места. Вспомнив старые времена, надел на левую руку щётку вместо кулачного щита-боклера; Старик поймал её зубами и откусил уголок. Зашёл сбоку - туша пропеллером прокрутилась по деннику, наведя на меня зад. Семь лет не видел такого, семь лет - с тех пор, как Старика с вялотекущими несколько недель коликами, злого на весь свет, притащили на Горку умирать. А сквозь грязь на ссадине уже кровища сочится, и с ней что-то делать надо. Пошёл позорно сдаваться Колдунье - но на неё старый дурак бросился ещё решительнее. Колдунья давила морально, рычала "В углу стоять! На меня смотреть, не отворачивать хайло!", но в итоге тоже вылетела из денника, мазнув тампоном по брови достаточно случайным образом. "Ожил", - объявила она, переведя дух. "Так вот с ним и живём. Мне тревожно стало, когда он в мае драться перестал. А сейчас получшело точно".
То, что получшело, я уже видел неделю как, ничего нового не было. А вот нежданная злоба была новой - точнее, слишком хорошо забытой старой. И мне было обидно - пожалуй, даже сильнее, чем год назад, когда он так же беспричинно и сознательно тяпнул меня за ладонь. Не хотел обрабатывать рану - так сколько ран мы с ним за эти годы обработали. Конь явно перепутал времена, и это сводило на нет всё наросшее за последнюю неделю мясо. Что в нём толку, в этом мясе если коню нельзя доверять? Ну да, он тебя повезёт, но что он устроит на обочине трассы, и не вспомнит ли на поле, что умеет делать повал под всадником: год с этого повала прошёл, я так и не решил, специально он это, или нет. А если я в его перевернувшихся мозгах с прежним хозяином слился? Они не дружили, и это мягко сказано. Неужели занавес жизни станет вот таким, со строгим соблюдением ТБ?
На прощанье я к нему всё-таки заглянул - в кармане оставалось два кубика морковки. Открыл денник, не стал за решёткой прятаться. Старик мрачно пытался есть сено нового урожая, морковка по-прежнему краснела в кормушке: похоже, после стычки он к ней не притронулся. Уши стояли, как положено, но желания общаться не было вовсе. Медленно и недоверчиво он взял первый кусочек, второй сшиб с ладони сомкнутыми губами и снова уткнулся в сено; поднимать кусочек я не стал, вышел. Дождь как раз прекратился, облака разгоняло, до темноты оставалось часа полтора: вполне можно было пойти на лужайку и отработать старого дурня на корде согласно регламенту. Но - не захотелось. Совсем.
