На нас окончательно обрушилась жара. Лучше всего, разумеется, на работе - там мечтаешь о том, чтобы покрутить кондиционер, а не наоборот. Дома - допустимо, и в метро допустимо тоже, а вот электричка привращается в ту ещё барбекьюшницу для народа, что имел дурость туда залезть... Я был в их числе: чтобы поседлать конину с началом вечерней прохлады, выехать из дома нужно по конкретному пеклу. Тронешься поздно - светлое время уйдёт, а телепать верхом по мосту трассы в темноте я не нанимался. И кормить комаров на "старом" поле - тоже.
В общем, свои силы я переоценил - и вывалился из электрички на четырёх костях. И как до конюшни добрался, помню плохо. Контингент, ясное дело, отсиживался в конюшне: кирпичная коробка времен Сталина надёжно сохраняла прохладу. Собаки лежали на бетонном полу лохматыми коврами и службу имели в крупном виду. Кони тоже были какие-то квелые - в конюшне стояла непривычная тишина. А ещё там стояла Колдунья руки в боки и возглашала, что сегодня раньше половины девятого вечера ни один конь посёдланным из конюшни не выйдет. В общем, не очень и хотелось - хотелось просто посидеть в холодке, попивая халявный Айс Липтон. Меня уже отпустило, когда снаружи раздался звук бегущей воды, фырканье и крики наших девчонок. Выглянул - толпа юных дарований намыливало Канапэ, облепив её, как муравьи гусеницу. Посмотрев на несчастного Старика, от которого даже в деннике веяло жаром (завели Канапэ - даже не гугукнул!), я толкнул идею, что не мешало бы вымыть и его. Народ идею поддержал, Колдунья сама взялась за шланг. Когда струя ударила в бочину, он не особо и поёжился, а потом решил (мыслительный процесс был виден ясно!), что, раз моют, надо хотя бы повеселиться, и завертелся вокруг меня на чомбуре, как компасная стрелка.
Колдунья очень профессионально гонялась за ним со шлангом (меня не накрыла струёй ни разу!), следом бежали девули с губками, намыленными старым добрым Фейри.
Водяная феерия длилась пару минут, потом Колдунья выдала матерную тираду, достойную бывалого зека, и поскакушки резко кончились. На два тона ниже, но столь же матерно Колдунья толкнула речь, что этот может плясать, как угодно, но она ему вымоет и ряху, и дупу, и всю мужскую гордость (при этом шланг был направлен аккурат туда). Старик, развесив уши под разными углами, переминался под струёй и ненавязчиво пробовал наступить на шланг - явно знал, что с того будет!
Напор оказался мощнее стариковой ноги, а в морду тут же прилетала струя воды с очередной сентенцией Колдуньи. Конина реально заблестела - особенно радовал хвост, который я уж не помню, когда видел девственно белым... Кажется, лет пять назад, когда Эгле, явившись в Россию по делам, вместо означенных дел отправилась стирать толком не знакомого ей коня (они разминулись где-то на полгода, Старик в денник Крейсера стал - месяца не прошло). Незадолго до этого у Старика были колики, он был тихий-тихий, маленький-маленький, и Эгле раскладывала у него на заднице губки и тряпки.
Сейчас на роль туалетного столика Старик не годился вовсе.
Солнышко уже коснулось крыши конюшни, но вокруг одеялом лежал сухой и горячий воздух. Я попробовал посушить на нём Старика - вывел на крохотную полянку возле кордового круга. Тот меня не понял - лопать траву не стал вообще, пошёл жрать лопухи, недотоптанные собратьями прямо на краю круга. Жрал довольно жадно, но странно: два лопуха сожрёт, третий - покромсает, выплюнет... Надоело ему минут через пять - уставился на конюшню, заорал. Колдунья, выглянув из пожарной двери, посоветовала завести: раз надоело, сейчас истерить пойдёт. Ну, и дождался, что будет досыхать в деннике на коротком чомбуре, чтобы в опилки не рухнул. Заодно залезли ему в зубы - с левой стороны и впрямь один коренной вылетел. Колдунья объявила, что, пока есть трава, это пофиг, а потом чего-нибудь придумаем. От ВТМ его раздувает конкретно... Пропускать сено через дачную сенорезку, что ли? Время ещё есть, придумаем чего-нибудь.
Итак, Старик печально топтался в деннике, привязанный на корду, и с мрачным видом грыз морковку калибра дивизионной пушки той войны - зубов, что характерно, на морковь хватало. Я было приготовился бездельничать, дожидаясь, пока конина высохнет, но Колдунья торжественно вручила пластиковую бадью, где с утра мокли мои вальтрапы: грязные и не очень, все вперемешку. Мол, погода способствует - вперёд, щёткой, прямо здесь, на бетоне пандуса. Вальтрапы пошли на ура, кроме того, что пришёлся на период линьки: я извёл на него не меньше времени, чем на все остальные, из него текла чистая вода, но по-прежнему рос серый стариков волос... Плюнул, отжал повесил на забор: половину сдует ветром, вторую половину сниму в следующий раз по-креакловски, скотчем. С последним вальтрапом кончилась жара, народ забегал с сёдлами... Зашёл к Старику - он был безнадёжно сырым: по такому не седлают даже моей тряпочкой, подбитой овчиной. Высохнуть до темноты он не успевал явно. Плюнул, высыпал ему остаток морковки, засобирался домой. И только на станции понял, что полчаса под флисовой попоной вполне спасли бы отца русской демократии. Только сама мысль о флиске по такой погоде отдавала конкретным бредом.
