Город поджаривала неуместная в сентябре жара; было душно, не хватало воздуха, дымка, что появилась около полудня, сгустилась в плотные и очень низкие тучи. Выскочил с работы - что-то даже закапало; запахло горячей мокрой пылью. Набрал Колдунью: в посёлке было сухо и дождя не предвиделось. А в голосе её читалось - ищешь поводы от старого коня закосить? Под дождиком загрузился в электричку с перрона, от которого поднимался пар... На полдороге дождь и впрямь перестал.
Серый сумрак в посёлке только начинал сгущаться, но он уже победил: на улицах уже горели фонари. И верной приметой вечера был час кошек: они с важным видом раазгуливали по обочинам проулка или сидели пушистыми шарами, посчитай, у каждой калитки. Один молодой кисик совершенно по-собачьи рванул следом за мной - собственного человека выбирал?
Старый хрен, заслышав меня, ещё глубже уткнулся в сено - а ведь я заранее сухарь приготовил! Решил принципиально скормить его соседке - тоже не вышло: она улеглась, прижав дупой денниковую дверь, не лезть же к ней в таком виде. Пока бегал за седлом, в деннике застучало - вот она, красавица, стоит и трогательно глазьями хлопает. Да уж, поднялась - заслужила свой сухарь. Откармливается она, и даже с приличной скоростью: спина, считай, в порядке, ребра допустимые, брюха вот только никакого нет - диссонанс. И только сейчас заметил - совсем маленькая она, не выше Старика, но при этом короче. Морда аккуратная, и вид не особо колхозный. И какая сволочь её умирать на запертой ферме бросила?!
При седловке возник вопрос - какое оголовье брать? С одной стороны, хотелось затянуть хакамору, как положено, и поработать на ней. С другой - я накануне прочитал про совершенно гениальный филлисов разбор поводьев в одну руку и хотел попробовать это в деле. Разбор победил - в ход пошло оголовье с железкой. Цепляя шпоры, привесил их слишком высоко: ногу сжало стальной дужкой не хуже кандалов. Спустил пониже, насколько позволял ремешок... передернуть в ушках его надо было, а я, как водится, на халяву. И это аукнется ещё.
В прошлый раз, помните, меня подвела темнота? Ездить решил с фонариком. Сердце кольнуло: двенадцать лет назад я так ездил на Белом коне по вечернему Нацпарку. Фонарик был годный условно: когда-то я нарочито выбрал фонарь с широким лучом, чтобы при чистке в тёмном деннике было видно хоть что-то. Так и вышло, но, насколько хорошо луч будет бить на улице, предстояло выяснить чисто опытным путём.
Когда нет зрителей - старому кловану неинтересно. Старик спокойно выдвинулся на плац, ну, а то, что тронулся, едва я оторвал ногу - чистая ерунда, хотя хамство, конечно. Луч фонарика вырывал из темноты пару-тройку метров перед мордой - в общем, пока этого хватало. Шея серебрилась в свете фонаря, под клочками гривы лежали резкие зубчатые тени. Шея не радовала: на фоне темноты особо резко выделялись бугры опухолей справа и слева, линия шеи была изломанной. Похоже, опухоль слева подросла, а сама шея подсдулась. Охохо, не радовало это.Не радовали и мельчайшие чешуйки сажи, летящие поперек луча - и лёгкий, но устойчивый запах гари. Не думать, не думать - поехали! Старик выбрал скорость - на свою голову: именно эту скорость я и просил его потом держать, чего ему не хотелось явно. Тогда подключалась шпора; однако, сегодня она стала продолжением моей ноги - я чётко знал, когда и как её применять! Как вот только без шпор ездить буду? Разленился, пожалуй. Вспомнил про разбор в одну руку, попробовал изобразить - и забыл, как это делать, в какую сторону наклонять кулак, чтобы натягивать нужный повод. С ходу придумать ничего не удалось; решил не плодить неверные рефлексы, ещё раз книжку перечитать. Стало обидно - вечер пропал.
Поддерживать постоянную скорость и на рыси Старик не жаждал: вдоль двух смежных стенок прибавлял, вдоль других других - сокращался. Ну да, конечно, именно в правом ближнем много лет красовалась яма, что бульдозер почти заровнял, с закрытыми глазами пробежит. А тут - ровно, да ещё вперёд пхают, непорядок! На двух других стенках я решал выездковую задачку: как отозвать, но при этом не напрячь шею, чтобы опухоли о себе не напомнили... Кстати, решил: рысь была активной, но конь не потдтаскивал. И на спину почти сразу взял: видимо, считает, что на плацу так надо. Только вот всей рыси было минуты две: вроде, и не задышал, но начал резко скорость терять: показал, что хватит. Жаль, конечно - вторая рысь столь энергичной не будет, проверено, а в голову ещё в Нацпарке вбито, что на первой рыси ничего, кроме перемен через середину, не делать, разогревать только. Эх, уйду я в могилу прокатчиком.
Между рысями мы крутили самую бесхитростную манежку; здесь мне удалось выяснить, что прямую линию Старик держит, если ему слегка намекнуть, что мы делаем принимание влево. Очень нужны такие трудозатраты с этой самой прямой линией... После остановки посреди плаца попытался развернуться на месте - честно получился только поворот налево на переду. Всё логично: не тянут зада и правый перед. Чего бы я хотел - и как будто этого не знал? А на прокатские дела у Старика нашёлся прокатский ответ: у дальней стенки, самой тёмной из всех, за которой, замечу, змеится тропинка к дачам, он уставился в темноту и пошёл разворачиваться носом на стенку - и поворот на переду был вполне себе чистеньким. Ох, как напомнило это старые фокусы Мелкого; вернул шпорой задницу на место, дослал - пошёл плечом наружу, уводя задницу от стенки и пытаясь перейти на рысь. Следующий выход к той же стенке - ещё одна попытка, правда, послабже. На глазах создавалась "пугательная" стенка - конём, что не боится ни чёрта, ни дьявола. И эту "пугательную" стенку приходилось проходить под шпорой до самого конца работы - шагом или рысью, всё равно. И вместо прямых слова полезла синусоида, причём откровенно случайная: типа, плевал он на правую шпору в боку! Конь явно выражал отношение к такой работе. Проклятье, а чем ещё заниматься-то на плацу?! Тупо круги мотать - ему же первому надоест.
В общем, на галоп Старик вышел в состоянии явно раздражённом - сначала послал меня нафиг и с галопом, и с шенкелем и шпорой, потом рванул с видом "на, подавись!" И нифига мне фонарик не помог: в его свете ограда возникала лишь на пару мгновений раньше, чем без фонарика... Но хоть возникала чётко, а не призраком! Прохождение боковых стенок у нас выходило с таким запасом, что мой прокатский профессор наверяка ухмылялся в уме. Сначала пришлось сокращаться, потом - поддерживать, ибо пыла его хватило ровно на три подъёма с кругом опосля, с какой ноги при этом идёт - интерес отдельный. Когда пролетали вдоль "пугательной" стенки, я поддержал внутренней ногой, чтобы Старик не свалил - так он принципиально сменил ногу, мерзавец старый: мол, хочешь - получай. Весёлый денёк получился: из Старика попёрли гадости, свойственные совсем другим конинам. Впрочем, было дело - больше года все вместе стояли?
Разумеется, это всё был цирк. Когда мы шагали, а по тропинке за плацем проехал байкер с мигалками (гадость, всё же!), он туда и ушей не развернул. Интересно, что думали местные о нашем фонарике, что дёргался по плацу... А ничего! Наоборот, на его свет явился какой-то перец, кстати, тоже с фонариком, и культурно спросил, кто здесь навоз продать может. Пришлось прервать отшагивание, позвать конюха: мало ли, с чем гражданин в конюшню полезет. Впрочем, свои десять отшагались, после поскакушек хотелось побольше: оставалось надеяться на хваленый терской метаболизм.
Кобыла всё ещё стояла в своём деннике - просто героиня. Ноги по-прежнему смотрелись ходульно, но перекашивались , кажется, меньше. Старик полез нюхаться, но жеребцовость свою только движением шеи подчеркнул - не гугукал даже, только пыхтел и сопел. Невесело сопел. Я не мешал - было ясно, движухи не будет. Морды по обеим сторонам решётки и впрямь были похожи до боли... проклятье, ещё недавно здесь две морды так же торчали. На мгновение мне люто коньяку захотелось.
Старик получил трехдюймовую морковку и ушёл в неё; последнюю я порубил ножом и решил скормить кобыле. Она культурно ела кусочек за кусочком, а, когда "гуманитарная помощь" кончилась, попробовала шкандыбать на своих ходулях на выход! С наружением ТБ я остановил её упором в лобешник - но что делать дальше? Осадить она в таком виде, пожалуй, не сможет. Ещё раз нарушил ТБ - открыл дверь денника до упору и очень аккуратно завёл её на разворот. Шаг у неё был сантиметров по тридцать, не больше. Но то, что в голове у неё возникло желание погулять - уже было очень хорошо. Погулять... вообще, стойка такая здорово ламинитом пахнет. Надеюсь, Колдунья знает, как в таком раскладе откармливать надо.
...Когда мы дохаживали последние метры, осенняя свежесть здорово просачивалась под рубашку; когда брёл к поезду - казалось, за бортом было заметно теплее. В голове вертелось, что конина, вроде как, в форме, бегает и особо не паровозит, но плац этот ей неимоверно скучен. Возникла мысль в следующий раз после адекватной разминки вспомнить детскую езду - единственную, что накрепко забита в мою голову, а уж в Старикову тем более. Впрочем, и это быстро надоест, как только станет делом обычным. Попробовать в два повода поездить, что ли - аккуратненько, чтобы лишний раз шею свою болезную не гнул?
