Дикарь (Про Тристана) и еще КОЕ ЧТО

Моя история началась с того, как мы с братьями попали в зоомагазин. Мы были страшно напуганы и жались друг к дружке, не понимая, что происходит. Потом один за другим мои братья покинули меня, и я остался один. Постоянно подходили люди, гримасничали и тыкали пальцами в стекло. Так я просидел три дня, пока не появились они.
Их было трое: папа, мама и их пятилетний сын. Мальчик подбежал ко мне и завопил: «Мама, папа, хочу кролика!»
«Но Мишенька, мы ведь пришли за хомячком», возразила мама.
«Нет, хочу кролика! Папа, хочу кролика! Купи мне кролика!!!»
«Мишенька, дорогой, они так воняют!» пыталась возразить мама. Но ребенок не унимался.
«Это карликовый кролик редкой голландской породы», встрял продавец, «они совсем не пахнут, мадам. Они очень ласковые и хорошо ладят с детьми, поверьте мне».
И папа добавил: «Марин, ну посмотри какой он симпатичный!»
«Конечно симпатичный, а убирать за ним кто будет? Не ты же, дорогой!»
«Какая разница, мы всё равно собирались покупать хомячка»
«Разница примерно в килограмм, милый. Вот какая разница».
И тут сынишка закатил такую истерику, что даже рыбки в аквариуме перепугались насмерть. В конце концов, я оказался у них дома.

Я ужасно тосковал по семье, особенно по маме. Мне так её не хватало. Меня постоянно тискали и причесывали, кормили всякой дрянью.
В один прекрасный день меня, наконец, выпустили погулять. Я увидел что-то похожее на ветку и с радостью принялся грызть, потому что знал, что мне необходимо точить зубы, но меня отшлепали, посадили в клетку и сунули морковь.
Мальчик играл со мной, и однажды посадил в домик, сделанный из конструктора «Лего». Я выпрыгнул, а он схватил меня за лапу и поволок обратно. Мне было очень больно, я тихонько застонал, но он даже не услышал. Больше всего на свете мне хотелось назад, к маме и братьям. В глубине души я надеялся, что кто-то добрый придет и заберет меня отсюда, но пока мне не везло.

Дальше было хуже. Когда родителей не было рядом, он просто издевался надо мной. Он играл то в больницу, то в Гестапо. Он колол меня шприцами, привязывал к ножке стола, бил, сажал в игрушечный грузовик, приматывал проволокой и выписывал немыслимые виражи по стенам. Я стал пугливым и при первой же возможности забивался под шкаф, а его родители списывали все на заячью трусость.
Но, несмотря на все я рос и становился сильнее. Я чувствовал ненависть, притаившуюся в моей кроличьей душе. Однажды я укусил своего обидчика за палец, и жизнь стала ещё невыносимее. Мальчик с воплями кинулся к родителям, а я забился под диван. Папа пришел со шваброй и принялся выковыривать меня из моего убежища. Он тыкал в меня, мне было больно, но я не сдавался. В конце концов, он так сильно ударил меня, что я кубарем вылетел наружу. После этого я очутился в клетке, и меня не кормили неделю, думали, что я пойму за что.
Я понимал, что родители любят своего детеныша и защищают его даже от такого существа как я. А я ненавидел их всей душой. По ночам я грыз прутья клетки. Они, конечно, не поддавались, но и я не сдавался. Я вырос и стал самцом, сильным и злым, слишком злым для своей породы. Ненависть во мне крепла с каждым днем. Каждый день мальчик подходил к клетке и тыкал чем-нибудь сквозь прутья. Однажды отец увидел это и отвесил ему подзатыльник, и мальчик возненавидел меня ещё сильнее.
Я уже давно позабыл родных, не помнил своего счастливого детства. Только сны иногда напоминали мне о том, другом мире, где есть свобода выбора и хоть какая-то справедливость. Я очень хотел иметь свободу выбора – возможность бежать отсюда со всех ног, не разбирая дороги. И я ждал. Больше ничего не оставалось. Ждал и грыз прутья.

Прошел месяц с тех пор, как меня заперли. И вот однажды, когда дома никого не было, мальчишка, видимо, решив надо мной поглумиться, открыл клетку и протянул руку, предусмотрительно одетую в папину кожаную перчатку. Но я оттолкнул его и выпрыгнул.
Я не стал убегать. Я повернулся и посмотрел на него. Он боялся меня. От него просто воняло страхом. Он сделал выпад, чтобы схватить меня перчаткой и ошибся. Все произошло очень быстро, в какие-то полсекунды. Я прыгнул, когда мальчишка наклонился вниз, и вцепился зубами в горло. Я вложил всю свою ненависть, всю животную злость в этот прыжок. В глаза мне брызнуло горячим, и я отпрянул. Мальчик хрипел и размахивал руками, он не мог больше кричать. Из его горла сильно хлестала кровь, и теперь от него запахло смертью.
Я оглянулся вокруг. На моё счастье стояло лето, и окно было настежь открыто. Я прыгнул на подоконник, вдохнул запах свободы и кинулся вперед.

Десять минут спустя я со всех ног удирал от сеттера. Он был быстрее, но я неожиданно прыгал в стороны, и его зубы щелкали в воздухе. Силы мои были на исходе, когда я заметил два больших черных столба и нору между ними. Я нырнул туда и затаился. Сеттер настиг меня с заливистым лаем, но неожиданно над моей головой раздалось глухое рычание. Потом вдруг перед глазами выросли ещё два столба, и нора исчезла. Я уже не знал что думать, как большие теплые руки схватили меня и подняли вверх.
«Джесси, да ты посмотри, кто к нам прискакал! Какой-то ушастый зверь непонятной породы!»
Сеттер не стал связываться с ротвейлершей и убежал, поджав хвост, без добычи.
«Ты смотри, как дрожит то. Бедолага. Откуда ты, зверек? Где твой хозяин? Ни ошейника, ни шлейки. Как же ты убежал?» удивлялся человек. «На, Джеська, понюхай. Ты такого еще не видела».
Джесси оказалась особой флегматичной, не любила охотиться, и приняла меня как щенка. Она облизала меня всего, а я все дрожал и дрожал.
Так я обрел новую семью, взамен той, что покинула меня в зоомагазине.

Вот такую историю я рассказал бы тебе, если бы ты мог меня услышать.
 
Хочу добавить, что рассказ про Грифа я посвящаю (с запозданием) памяти безвременно ушедшего Друга.
Я скучаю по тебе, конь...
 
Сверху