Я решил воспитать Дуру. Сперва приучить ее, чтобы она от меня не бегала, а потом научить стоять неподвижно, пока я сажусь. Заметьте, что я такого воспитания лошади никогда не давал и не видел, чтобы кто-нибудь давал. Наоборот, все говорили, что это невозможно. Я придумал все сам, и моя система увенчалась полным успехом. Вот как я делал.
...
Тогда я принялся за вторую часть — приучить Дуру стоять неподвижно, пока я сажусь в седло. Даже если кругом паника.
Я никогда не видел лошади, не поддающейся панике стада. И все мне говорили, что я хочу невозможного. Но я не сомневался в том, что Дура этому научится. Когда батарея шла рысью, я отъезжал в сторону, останавливался и слезал. Дура нервничала, ей хотелось присоединиться к другим лошадям. Я ждал, пока она перестанет вертеться, и делал вид, что сажусь. Сейчас же она начинала вертеться. Я вынимал ногу из стремени и ждал. Когда она успокаивалась, опять вдевал ногу в стремя — она вертелась, я вынимал ногу, и так я проделывал много, много раз, пока она не поняла, что я сяду только, если она будет стоять неподвижно. Это длилось долго, но Дура меня поняла. Не нужно раздражаться — это трудно, нужно много терпения. Не нужно забывать, что вы имеете дело с лошадью, которая думает иначе, чем мы с вами. Тогда я попросил брата и друзей скакать, кричать и даже стрелять в воздух — изображать панику. Дура приучилась стоять неподвижно, пока я не спеша садился, усаживался, разбирал поводья, наклонялся к ее голове и говорил: “Ну Дура!” И только тогда она пускалась вскачь. Дура была умной лошадью, вполне меня понимала и очень облегчила мне задачу. Она хорошо разбиралась в обстановке, знала, когда нужно удирать вовсю. Это ценное приобретенное качество Дуры позволило мне выйти из нескольких скверных положений и создало Дуре известность во всей дивизии.
