Трясогузка

Золотая

Новичок
Дом – это то единственное место, где мы ощущаем себя защищенными от всех напастей. «Мой дом – моя крепость» - может сказать каждый из нас, но что случается, если мы теряем то, единственное? Кто может смотреть, как его крепость горит, как горит прошлое, как чадное пламя лижет воспоминания? Для лошади конюшня – это дом, ей так же тяжело смотреть на пламенеющую крышу, на обгорающие бревна. И то, что мы принимаем за страх перед огнем, на самом деле является болью от потери того единственного…
Они метались. Вороные, гнедые, серые, белые, соловые, чубарые. Метались, не зная, что делать, обезумев от горя, опалив бока. С губ падала пена, пот разъедал ожоги и мелкие царапины. Гордые, могучие красавцы в мгновение ока превращались в перепуганных жеребят.
Их спасли. Пожарник открыл им двери. Лошади выбежали на улицу и, удалившись на безопасное расстояние от огня, остановились. В огромных карих глазах отражались красно-оранжевые блики. Они смотрели, как их крепость горит, как горит прошлое, как чадное пламя лижет воспоминания. Огонь бушевал всю ночь, то шипел как змея, то ревел как хищник. Утром лошади вернулись на пепелище. Там ещё были пожарники, они ласково гладили коней, сочувствуя им, но помочь лошадиному горю, они не могли. Коричневые глаза смотрели на людей с укором. Потом пришлось уйти и пожарникам. Кобылы и жеребцы остались в одиночестве.
На лоснящиеся спины падал снег, лошади не знали, что делать и куда идти. Они бродили по пеплу, откапывая копытами в золе то трензель, то подкову, при этом поднимали серые тучи, лошади чихали и фыркали, но не уходили.
Так продолжалось пару дней. Потом приехали машины и развезли лошадей по конюшням. Кони радовались людям, они прижимались к ним, терлись мордами о руки, плечи. Люди радовались лошадям, гладили бархатные носы, заглядывали в бездонные глаза. Всем было хорошо.

– Это же кляча, зачем тебе такая нужна, – по арене вели некрупную серую лошадку, с провалившейся спиной. За неё просили очень мало, – посмотри какая спина, ноги! Ты достойна лучшего.
Девочка упрямо поджала губы, она всегда добивалась того, чего хотела. Так получилось и в этот раз. Отец поколебался минуту, а потом сдался и купил ей серую кобылу.
– Все равно куплю тебе ещё вон того мерина, – мужчина подошел к гнедому коню английской породы, похлопал того по лоснящемуся крупу, – беру!

Серая спина, белый хвост, белая грива, белые сапожки и добрые-добрые глазки. Маленькая Алина смотрела на старенькую лошадку и не могла наглядеться. Она видела раньше её в газетной заметке о сгоревшей конюшне.
Девочка принесла щетки и начала аккуратно чистить лошадиную прогнутую спину с выпирающим хребтом. Алина пела песенку, которой её когда-то давно научила бабушка. Целиком песня была очень длинная и Алинка помнила только один куплет, который повторяла по десятому разу.

Беда пришла,
Беда ушла,
Радость пришла,
Радость ушла,
Но лошадь останется всегда!
Ты проси её о счастье,
Ты проси её о горе,
И она тебе поможет.
Знай и верь!
Знай и верь!

Тянула она старую песню. Лошадка вскидывала голову и тихонько ржала, словно подпевая.
Алина дала серой имя – Трясогузка. Кобыла была арабских кровей, и, должно быть, лет десять назад она была красавицей, но теперь от горделивой осанки остались лишь воспоминания.
На прогулке Трясогузка подтвердила свои арабские корни. Аллюры были плавными и размашистыми. Одно удовольствие ехать на такой лошади.
В свои четырнадцать лет Алина была уже хорошим всадником. Совершенная посадка, легкие и одновременно с этим быстрые движения, грация, изящество сопровождали все её действия. Однако внешность её была обыкновенной: реденькие пепельные волосы, голубые глазки, круглое личико, слегка вздернутый нос.

Для Трясогузки и Алинки начались веселые дни. Они совершали каждодневные прогулки то в лес, то в поле, пару раз ездили в деревню к бабушке. Там Трясогузку угощали вкусными пирогами с капустой. Серые бока начали полнеть, на загривке нарастал слой благополучного жирка.
Карие глаза смотрели на Алинку с обожанием, голубые газа смотрели на Трясогузку с обожанием.
– Трясогузочка, ты представить себе не можешь, – девочка расчесывала длинную гриву, – сегодня ночью сгорела ещё одна конюшня! Во всем обвиняют сотрудников, но я не верю, – девочка хлюпнула носом, – в таком маленьком городе, как наш, две сгоревшие конюшни за год - это слишком. Ты так не думаешь?
Серая голова качнулась два раза вверх вниз.
– Ладно, мне пора на Гнедом ехать.
Лошадка тяжело вздохнула и отошла, давая девочке дорогу.

Гнедой мерин оказался злым и очень хитрым. Для кого-то другого он стал бы не подъемным, но не для Алинки. Она практически без труда справлялась с ним. На нем девочка получила третий разряд в конкуре, и теперь готовилась к сдаче второго.
Алина, почистив коня, заседлала, зауздала и выехала на плац. Для разминки проехала полкруга рысью, потом перешла к основной тренировке. Гнедой не пытался обнести или сделать закидку, с Алиной он работал довольно давно и успел понять, что с ней такие шутки не пройдут. Но сегодня Гнедой был не в духе, он не собирался прыгать, он хотел бегать. Он подорвал карьером вдоль забора. Алина спохватилась слишком поздно, грызло было закушено. Обезумевший конь перепрыгнул забор и выскочил в поле. Он постоянно менял направление бега, давал пинки, просто прыгал. Потом заскочил в лес, низкая ветка вышибла Алину из седла. Нога, запутавшаяся в стремени, не позволила освободиться. Мерин потащил её по земле. В лесу сильно не разгонишься. Девочку ударило о дерево, и она так и осталась лежать на поляне.
Алину нашли вечером, увезли в больницу. Переломы левой ключицы и малой берцовой кости, а так же многочисленные ушибы и ссадины, покрывающие всё тело. Два часа на операционном столе, две недели в больнице и три месяца в гипсе. Ей запретили ездить верхом. Левая рука с трудом могла удержать кружку.
 
пиши

:D :D :D :D так и напрашиваетесь на комплименты :D :D :D продолжай обязательно!! :D :D только убивай их медленно и не всех 8) ШУЧУ ШУЧУ ШУЧУ ШУЧУ :!: :!: КЛАССНО :lol: :lol: только опять сразу о грустном - почему? вам грустно?
ладно,чей - то я пристала... пиши пиши
 
Полутораметровый забор лучше убрать ИМХО - "фактическая" ошибка, вряд ли даже разрядница удержалась бы... и "чухонец" - если выпускать где-то кроме конных сайтов.
Очень жду продолжения. :)
 
– Вот так, Трясогузочка, теперь я не могу сидеть на тебе. Будем теперь гулять так.
Девочка надела на лошадь недоуздок, прицепила к нему собачий поводок и они отправились на прогулку. Алина придерживалась правой рукой за серую холку. Трясогузка ступала осторожно, так, чтобы не навредить девочке. Они гуляли три часа, а когда вернулись, на воротах конюшни болтался листок.

«Лошади – это высшее зло, все демоны мира скрываются в их красиво-омерзительных телах. Мы обязаны истребить их. ВОУЗ.»

– Ничего не поняла…– девочка согнула и разогнула уставшую за время прогулки ногу, – что ещё за ВОУЗ?
Внешне Алинка не изменилась, но в груди стало жарко, сердце ускорило ритм биения. Серая кобыла ухватила за листок мягкими губами и порвала его. Девочка погладила Трясогузку, и они вошли в светлый коридор конюшни.
Там Павел, сверстник Алины, чистил свою караковую кобылу. В гриву и хвост набились опилки, которые мальчик старательно выбирал. Когда девочка зашла в конюшню, он поднял голову:
– Здорово, Аля, Далеко ходили?
Девочка рассказала ему о записке и показала обрывки бумажки.
– Никогда ни о чем подобном не слышал, странно, – Паша убрал записку в карман, – потом кому-нибудь из взрослых покажу.
Он собрал свою Молли, и они отправились прыгать на плац.
Через час Павел вернулся, и был он мрачнее грозовой тучи.
– Я показал записку Евгению Владимировичу, – мальчик достал из внутреннего кармана мятый платок, обтер им лоб, – он решил сообщить об этом в милицию. Дело плохо, кто-то в нашем районе повадился жечь конюшни. Помнишь, не так давно на Плахаревке сгорело «Серебряное стремя»?
Алина кивнула головой, горло сжала холодная лапа, не позволяющая толком вздохнуть.
– Там нашли такую же бумажку! Только в газетах об этом не писали, все на конюхов свалили и довольны! Но… Я всё думаю кому это надо?.. Увезу Молли в деревню. Страшно, очень страшно…
– Пожалуйста, не уезжай! – Алина сказала и испугалась своей смелости, но отступать не было сил, – увези караковую, а сам останься…
Павел смутился, но, не раздумывая, согласился.
Девочка сползла по стенке, закрыла глаза и тихонько, беззвучно заплакала.
– Ничего, все будет хорошо, – Павел гладил Алинины пепельные волосы, вполне понимая её горе.

Мальчик, как и обещал, увез свою кобылу и вернулся. Алинка перестала ходить на гимнастику, решила приходить в форму при помощи, разрекламированной и действительно очень эффективной, иппотерапии. Трясогузка была для этого идеальной лошадью. Спокойная и покладистая, с идеально мягкими аллюрами араба.
Дни шли весело, но радость была ощутимо натянутой.
Павел ездил на злобном гнедом мерине.

Первая любовь - самая нежная и трогательная в жизни человека. Робкие поцелуи, наблюдения за закатами, долгие вечерние прогулки, разговоры о красоте мира, стихи… А самое главное и запоминающееся – это постоянная, неумолкаемая музыка в голове. Чувства захватывают целиком, и не хочется выходить из этого розового хаоса.
Алинка и Павел переживали именно это. Мальчик помогал девочке на занятиях. Успех был значительным, она вновь могла ездить рысью и галопом, но прыгать у неё пока совсем не получалось. Точнее, может и получилось бы, но она не пробовала. Паша не давал, строго настрого запрещая торопиться. Девочка ворчала, но слушалась.
Алинка была упрямой, должно быть, себе на горе. Мучаясь, очередной бессонной ночью, она решила, что непременно прыгнет, во что бы то ни стало. Она должна была преодолеть страх, просто обязана.
Утром, встав раньше обычного, она пошла к своей цели. Мама сонно спросила, куда это дитятко отправилось в такую рань, и, узнав, что Алина пошла на конюшню, успокоилась, легла досматривать предрассветные сны.

В денниках зевали сонные лошади. Из крайнего донеслось приветливое ржание. Алина, насыпав Трясогузке овса, пошла подбирать сбрую. Достав своё старое конкурное седло, она внимательно его осмотрела, изъянов не было. Оно вряд ли подойдет на короткую спину араба, но выбора не было. Уздечка с мягким трензелем, в серой кобыле девочка не сомневалась, она ей полностью доверяла. Клетчатый вальтрап и войлочный потник.
Алина вывела Трясогузку на развязки. Долго и тщательно её чистила. В глубине души девочка надеялась, что кто-то придет и остановит это.
Но никого не было. Она вывела лошадь на плац. Тяжело залезла. Выслала её на рысь, мягко прошла круг, ещё. Направила Трясогузку к двадцатисантиметровому препятствию. Лошадь легко прыгнула. Алина, справившись с дрожью в руках и коленях, пошла во второй раз к этой преграде. Прыгнув три раза, девочка решила, что препятствия могут быть и повыше. Она направила Трясогузку к тридцатисантиметровому барьеру … Легко. Сорок… Без затруднений. Система… Без заминки. Серая легко возносилась над преградами, поднимая, почти невесомую Алину.
– А-а-а-а-алина-а-а-а…– пронесся над плацем крик Павла. Девочка замедлила бег Трясогузки и направила её к ограде, – с ума сошла?
Девочка не пыталась оправдаться, лишь виновато смотрела в пол.
– Ты могла убиться! Ты это понимаешь? – Павел схватил Трясогузку под уздцы, – немедленно в конюшню.
Такое его поведение разозлило Алину:
– Какое право ты имеешь так со мной обращаться? Я тебе не подчиненная, и ты не приставлен за мной следить! Что хочу – то и делаю.
Павел опешил, рука держащая повод расслабилась. Алина намеренно грубо выслала Трясогузку, лошадь сорвалась с места и стрелой вылетела на дорогу, которая вела в лес.
Мальчик был в ярости.
Он взнуздывал мерина, когда услышал запах гари. Злобу мгновенно выдуло из головы. Павел вышел на улицу. Крышу левого крыла конюшни охватил огонь. Мальчик метнулся в седельную, где был телефон. Подняв трубку, он не услышал гудка, провод был обрезан. Павел побежал в раздевалку, где лежал его рюкзак, а с ним и мобильник. Быстро набрав номер и сообщив координаты, Павел кинулся освобождать лошадей. Табун на полном галопе залетел в лес. К тому времени всё левое крыло было в пламени.

Сухая, жаркая погода и сильный ветер делали своё дело. Огонь нереально быстро перекинулся на лес. Деревья запылали.

Алина стала притормаживать Трясогузку. Оглянувшись, она увидела черный столб дыма, поднимающийся над лесом, до её слуха донеслось далекое тревожное ржание лошадей. Девочка поскакала назад. Ужас сковывал её, превращая обычно ловкие движения в неуклюжие и скованные. Судорога сводила руки. Нога, не привычная к таким нагрузкам, начала ныть. Алина не слушала её настойчивые позывы.

Дым забивал легкие. Гнедой вставал в дыбы и брыкался, бил ногой и мотал головой, пытаясь вырвать повод из рук Павла, но мальчик уверенно держался на стройной мускулистой спине. Он выслал Гнедого в рысь, мерин для порядку посопротивлялся и через секунду побежал.

Алина не могла дышать. Огонь почти окружил её. Серая металась, она не пыталась сбросить девочку, но и не слушалась. Первобытный страх перед пламенем выбил все послушание. Алина уже мысленно простилась с белым светом.
На секунду ветер перестал дуть. Огонь на миг утих, через образовавшийся проход на поляну выскочил Гнедой на нем сидел голый по пояс Павел. Свою рубашку он разорвал на две части. Одной обмотал голову себе, другой – мерину. Грива и хвост скакуна были опалены. Плечи мальчика покрывали крупные волдыри. Когда он спрыгнул, некоторые из них лопнули, Павел, прихрамывая, подбежал к Трясогузке. Пламя поднималось все выше.
– Снимай, – он дернул футболку Алины. В её глазах скользнуло смущение, – не время стесняться! Скорей же ты…
Девочка стянула через голову футболку. Он обматнул голову Алине и Трясогузке. В его присутствие лошадь немного успокоилась. Потом Павел заставил Алину слезть. Расседлав кобылу, он укрыл вальтрапом голую спину девочки, потом закинул Алинку обратно.
Они скакнули сквозь пламя. Девочка прикрыла волосы сырым от пота потником.
Вокруг пылала сухая хвоя. Вдруг Павел свернул с дороги. Девочка не понимала, куда он скачет, она целиком и полностью доверилась мальчику. Огонь подгонял, вальтрап на плечах был уже сухим. Жар дышал в спину. Они вылетели на берег небольшого озера, над которым нависала скала. Мальчик спрыгнул, помог слезть Алине, она очень сильно хромала. Подумав немного, мальчик взял её на руки и полез в пещеру, в которой при желании можно было пересидеть какой угодно пожар.

Их нашли, обгорелых, но живых. Павел пострадал гораздо больше, почти месяц он провел в больнице. Алине меньше досталось от огня, но по кости вновь пролегла трещина.
Он лежал на пятом этаже, она – на втором. Каждый день девочка, опираясь на костыль, поднималась на три этажа вверх, делая передышки через три ступеньки. Врач, узнав об этом, отругал её, но Алинка упрямо ежедневно поднималась на пятый этаж стационара.
Они встречались три года и многие завидовали им, но потом судьба развела их в разные стороны. Остались Павел и Алинка очень хорошими друзьями, каких водой не разольешь… И тут нашлись завистники… Но это, как говорится, уже другая история.

После этого пожара милиция наконец смогла найти преступников. Секта под названием ВОУЗ (Всемирное Общество Укротителей Зла) существовала очень давно, но подобный акт массового сожжения проводила впервые. Кто-то из главарей Общества нашел в древней книге высказывание о том, что все злые духи прячутся в лошадиных телах, поэтому ритуал очищения должны пройти все. При этом животное не обязательно убивать, нужно чтоб оно некоторое время побыло объятое пламенем.

Сильно обгоревшие Гнедой и Трясогузка получили свое новое место в заново отстроенный «Алининой конюшне». Они стояли в соседних денниках. После пожара Гнедой остепенился. Теперь они вместе с Трясогузкой учили ездить маленьких детей. Их жеребята стали лучшими «врачами».
 
какой кошмар...почему все-все расказы плохо кончаются? а? вроде все настроилось, и тут оп! я думала Трясогузка выживет... :cry:
 
Классно.... У меня прмо нет слов. У тебя огромный талантище. мне бы такой...
 
ннда...первая любовь!романтикас!
ничего себе, мне как всегда нравится твоя манера писать.единственное в чем вижу минус, что как-то уж слишком неправдоподобно, что пожар с конюшни ТАК быстро перекинулся на лес и ТАК быстро всех настиг. может я просто не в курсе (не видела лесных пожаров), но как-то это немножечко нереально
 
А что если так – мальчик скачет к Алине на гнедом через огонь, только не голый, а в майке, а она падает в обморок, и он затаскивает ее на гнедого, и они скачут через лес к реке. А кобыла – следом. Жаркое лето, лес сухой и ветер гонит огонь за ними. Они залезают в реку вчетвером, там уже можно снять майки и обмотать морды и лица, чтобы не задохнуться. Алина приходит в себя, ну, эмоции и все такое. Огонь наступает, и они по воде вдоль берега идут к кромке леса и выходят, например, к полю или к дороге. Там огня уже нет. Ну, дальше больница и все такое. Только не надо, чтобы кобыла преставилась в течение рассказа. Все там будем, но не стоит читателя расстраивать. Пусть ее отвезут в деревню, где живет конь этого мальчика, и она там доживает свой век.
О! Придумала! В реке Алина падает в воду и не может грести, а мальчик, например, не умеет плавать. И кобыла спасает ее, ну, там, подныривает, хотя вряд ли такое возможно. Или гребет рядом, и Алина хватается за гриву, и таким образом лошадь ее спасает.
И финал немного скомканный - «раскомкай» его. А то какой-то отчет полицейский – этот умер, те поженились… Мне кажется, лучше будет, если без технических подробностей. Или раскрой их подробно, что ли…
Вот я насоветовала, блин! Ты уж извини, хочется видеть эту неплохую вещь законченной.
 
можно конечно, но все равно мне кажется в нашей полосе это нереально. да оставь так!чего уж теперь.качество рассказа от этого не меняется
 
«– Так вот, там тоже нашли подобное послание, но об этом не распространялись прессе, поэтому в газетах писали, что виноваты сотрудники, но… Я всё думаю кому это надо?»

Представь такой диалог в жизни. Обычно люди говорят проще и односложнее. «Представь, там такую же бумажку нашли! Только в газетах про нее не писали. Мол, конюха виноваты. И кому все это надо?»

В первых абзацах слово «чадное» встречается дважды.

Лучше Алина была бы не наездником, а всадницей. Хотя, для читателей, далеких от конного спорта это не будет иметь значения, но все же, наездник – это «маэстро в качалке», как выразился Б. Алмазов.

Искра права на счет «чухонцев» - не поймут простые смертные.

«Но никого не было. Она вывела араба на плац. Тяжело залезла. Выслала араба в галоп, мягко прошла круг, ещё. Направила Трясогузку к двадцатисантиметровому препятствию. Лошадь легко прыгнула. Алина, справившись с дрожью в руках и коленях, пошла во второй раз к этой преграде. Прыгнув три раза, девочка решила, что можно добавить. Барьер тридцать сантиметров… Легко. Сорок… Без затруднений. Система… Без заминки. Серая легко возносилась над преградами, поднимая, почти невесомую Алину.»

Два раза «араба». К тому же это мужской род. В галоп сразу не надо, сначала размяться. И как она добавляла, ей же трудно слезать каждый раз.
 
ОГРОМНОЕ, SIMBA, тебе спасибо!!! Так приятно когда кто-то читает и находит досадные ошибки!!!!
 
мне тоже кажется, что стало более правдоподобно, да и вообще лучше. молодца!
 
ДЖИНДЖЕР, и тебе я приношу свою благодарность!!! Может ещё чего плохо написано? Так я сразу исправлю!
 
Сверху