shade
Pro
Re: МСК "Сивка", Фото, Дневник, 2014
Карелия, 14. Ур
Ур особенный. Сколько баз мы ни сменили за последние лет десять, всё равно возвращаясь сюда возвращаешься домой. Хотя бы ничего особенно в нём нет, совсем ничего: озеро в форме правильного овала, имеет в восточной части несколько загубин – резной залив и остров чаек. Если вслушиваться в тишину, растворяясь в ней расслабленным ощущением, открывается что тишина везде разная, так как стоя рядом с человеком непременно ощущаешь исходящее от него излучение. Ур – квинтэссенция безграничности, принявшая форму воды, как наиболее подходящую для восприятия себя человеком. Оно волшебное. Но самое главное – я вернулась домой. Оно всё здесь. Если есть в этом мире выход в другое измерение – это он.
Сколько в нём цветов. Сколько непостижимых красок! Какая дивная, нежная, топкая синева, все оттенки голубого, пастель неба, плавящаяся в едва уловимом дыхании зеркала. Это не штиль – это забвение. Это дыхание.
Август. Ощущение длинною в жизнь – вот ОНО и я совершенно не в состоянии дотронуться до него. А может быть я просто не хочу пока этого знать. Может быть вернувшись туда, быть здесь уже не будет интересно. Я всегда думаю что когда-нибудь…
Но пока я слышу его. Я слышу эти тишину, мягкую, ровную, лёгкую… Очень сложно поверить, что оно – вот оно – в двадцати четырёх километрах от города. Хотя здесь оно, конечно, только физически. На самом деле к нему нужно идти лесными дорожками – раньше мне часто снился этот путь. Вернее – я проходила его, есть сны, которые видит уставший мозг, и есть сны, которые смотрит разбуженное расслабленным мозгом подсознание.
В чём секрет этого ощущения – я сижу перед распахивающейся со второго этажа панорамой озера – проходит год за годом, уже лет двадцать мы ездим сюда и мне всегда так... так невозможно здесь. Это состояние нельзя описать, да и сама я не могу понять его толком. Может быть оно – это я. Питающееся подземными ключами оно изумительно чистое, кристально чистое и ровное. Здесь часто штиль. Утром и вечером оно как будто прибывает в вечной медитации, вечно открыто и…
И вот. Бессмысленная бессмысленность слов. Но как-то должно получаться, быть может созвучие звуков и ритмов, может быть тени проплывающих ассоциаций, подобные облакам на волнах синего неба, может быть сами краски, в конце концов – как букет полевых цветов на столе – слова должны передавать это, что-то должно передавать ЭТО, иначе потеряется связь между мирами, иначе будет просто, примитивно-просто. Дело даже не в работе мозга, не в попытках понять и объяснить самой себе, дело в очень простой связи. Подобно якорям и швартовочным канатам, переброшенным через дюны летучим мостам - возможно, это попытка.
Иногда я купаюсь в нём ночью после бани – полнейший штиль. Озеро, замершее в ощущении непостижимого. Я долго смотрела на воду и поняла, что озёра, подобно полям всегда прибывают в каком-то настроении. Купаться и ехать в поле имеет смысл не всегда. В каждый момент и миг рядом с тобой простираются разные миры. Иногда оно просто приглашает – вода серебрит мириадами мерцающих искорок, играет, и в упоении плещется повсюду, прорвавшийся точно из детства ветерок колышет солнечные блики на коже и, раскачиваясь, ведёт хоровод звенящего воздуха. Озеро ластиться, озеро плещется, озеро движется. И вот – нырнуть сейчас – удовольствие. Отвлечься чем то - и через четверть часа оно уже иное. Оно уже думает о своём, оно занято, оно в себе. А бывают моменты, когда в поля вообще лучше не ехать – они закрыты, они ничего тебе не расскажут и ничего не дадут.
Когда совпадая настроением, окунаешься в ночное озеро, горячая кожа блаженно излучает тепло, чистейшая вода не ощущается и штиль стирает границы миров – тишина, абсолютная, замершая тишина, так замирают окутанные отзвуками колокольного звона поля – звон прошёл, но в поле ещё стоит очищенная пустота, отличная от любого другого состояния. Заплыть подальше, лечь на спину и закрыв глаза глубоко дышать – поддерживая тело на плаву лишь свободным дыханием – и вот наступает момент, когда в паузе между дыханием ты ровно лежишь на воде, в воде, в озере, в ночи, в мире. Вода не ощущается – лишь полная прострация, сливающая все границы существующего. ТЫ падаешь в бездну, поглощённое восприятием тело вслушивается в ощущения, растворяясь с них, как создающее тишину озеро растворяется в ней самой, и вот наступает момент – ещё немного и мозг перестанет существовать как последняя преграда… ещё немного погружения, свободный вдох… но страха нет, ты понимаешь что это просто. Больше всего меня пугает именно отсутствие страха – я открываю глаза и резким движением возвращаюсь в реальный мир.
Все эти медитации, особенно когда засыпаешь – когда совершенно точно делать этого не надо - сносят крышу по сильнее всей существующей химии – и погружаясь надо точно понимать, во что именно ты погружаешься. От б-типа человека, говорят, можно откачать, от подобных ныряний – хз. Эти моменты меняют отношение к жизни – ты ощущаешь вдруг, что всё человеческое, всё физическое имеет конец. Боль выдерживается столько сколько её выносит нервная система, потом наступает болевой шок, интенсивный страх со временем переходит в полную свою противоположность – человек просто перестаёт его чувствовать; всё физическое защищено физиологией ЦНС. Поэтому всё самое ужасное, что можно представить себе – потери, пытки, страхи – конечно элементарно и потому элементарно само по себе. Но и всё, что ты можешь представить себе защищенно сознанием. Ты просто не можешь представить себе того, чего ты не видел. В психологии есть закон, согласно которому в сознании человека нет ничего, что не было воспринято им из вне. По сравнению с тем, что плавает в подсознании – всё, что может произойти с тобой в жизни такая мелочь, всё, что заканчивается – хотя бы тупым умиранием – всё это… Это только в этом состоянии. В этом психическом состоянии. В изменённом сознания всё по-другому. Всё это реальное здесь не просто не важно - оно почти не реально там.
Карелия, 14. Ур
Ур особенный. Сколько баз мы ни сменили за последние лет десять, всё равно возвращаясь сюда возвращаешься домой. Хотя бы ничего особенно в нём нет, совсем ничего: озеро в форме правильного овала, имеет в восточной части несколько загубин – резной залив и остров чаек. Если вслушиваться в тишину, растворяясь в ней расслабленным ощущением, открывается что тишина везде разная, так как стоя рядом с человеком непременно ощущаешь исходящее от него излучение. Ур – квинтэссенция безграничности, принявшая форму воды, как наиболее подходящую для восприятия себя человеком. Оно волшебное. Но самое главное – я вернулась домой. Оно всё здесь. Если есть в этом мире выход в другое измерение – это он.
Сколько в нём цветов. Сколько непостижимых красок! Какая дивная, нежная, топкая синева, все оттенки голубого, пастель неба, плавящаяся в едва уловимом дыхании зеркала. Это не штиль – это забвение. Это дыхание.
Август. Ощущение длинною в жизнь – вот ОНО и я совершенно не в состоянии дотронуться до него. А может быть я просто не хочу пока этого знать. Может быть вернувшись туда, быть здесь уже не будет интересно. Я всегда думаю что когда-нибудь…
Но пока я слышу его. Я слышу эти тишину, мягкую, ровную, лёгкую… Очень сложно поверить, что оно – вот оно – в двадцати четырёх километрах от города. Хотя здесь оно, конечно, только физически. На самом деле к нему нужно идти лесными дорожками – раньше мне часто снился этот путь. Вернее – я проходила его, есть сны, которые видит уставший мозг, и есть сны, которые смотрит разбуженное расслабленным мозгом подсознание.
В чём секрет этого ощущения – я сижу перед распахивающейся со второго этажа панорамой озера – проходит год за годом, уже лет двадцать мы ездим сюда и мне всегда так... так невозможно здесь. Это состояние нельзя описать, да и сама я не могу понять его толком. Может быть оно – это я. Питающееся подземными ключами оно изумительно чистое, кристально чистое и ровное. Здесь часто штиль. Утром и вечером оно как будто прибывает в вечной медитации, вечно открыто и…
И вот. Бессмысленная бессмысленность слов. Но как-то должно получаться, быть может созвучие звуков и ритмов, может быть тени проплывающих ассоциаций, подобные облакам на волнах синего неба, может быть сами краски, в конце концов – как букет полевых цветов на столе – слова должны передавать это, что-то должно передавать ЭТО, иначе потеряется связь между мирами, иначе будет просто, примитивно-просто. Дело даже не в работе мозга, не в попытках понять и объяснить самой себе, дело в очень простой связи. Подобно якорям и швартовочным канатам, переброшенным через дюны летучим мостам - возможно, это попытка.
Иногда я купаюсь в нём ночью после бани – полнейший штиль. Озеро, замершее в ощущении непостижимого. Я долго смотрела на воду и поняла, что озёра, подобно полям всегда прибывают в каком-то настроении. Купаться и ехать в поле имеет смысл не всегда. В каждый момент и миг рядом с тобой простираются разные миры. Иногда оно просто приглашает – вода серебрит мириадами мерцающих искорок, играет, и в упоении плещется повсюду, прорвавшийся точно из детства ветерок колышет солнечные блики на коже и, раскачиваясь, ведёт хоровод звенящего воздуха. Озеро ластиться, озеро плещется, озеро движется. И вот – нырнуть сейчас – удовольствие. Отвлечься чем то - и через четверть часа оно уже иное. Оно уже думает о своём, оно занято, оно в себе. А бывают моменты, когда в поля вообще лучше не ехать – они закрыты, они ничего тебе не расскажут и ничего не дадут.
Когда совпадая настроением, окунаешься в ночное озеро, горячая кожа блаженно излучает тепло, чистейшая вода не ощущается и штиль стирает границы миров – тишина, абсолютная, замершая тишина, так замирают окутанные отзвуками колокольного звона поля – звон прошёл, но в поле ещё стоит очищенная пустота, отличная от любого другого состояния. Заплыть подальше, лечь на спину и закрыв глаза глубоко дышать – поддерживая тело на плаву лишь свободным дыханием – и вот наступает момент, когда в паузе между дыханием ты ровно лежишь на воде, в воде, в озере, в ночи, в мире. Вода не ощущается – лишь полная прострация, сливающая все границы существующего. ТЫ падаешь в бездну, поглощённое восприятием тело вслушивается в ощущения, растворяясь с них, как создающее тишину озеро растворяется в ней самой, и вот наступает момент – ещё немного и мозг перестанет существовать как последняя преграда… ещё немного погружения, свободный вдох… но страха нет, ты понимаешь что это просто. Больше всего меня пугает именно отсутствие страха – я открываю глаза и резким движением возвращаюсь в реальный мир.
Все эти медитации, особенно когда засыпаешь – когда совершенно точно делать этого не надо - сносят крышу по сильнее всей существующей химии – и погружаясь надо точно понимать, во что именно ты погружаешься. От б-типа человека, говорят, можно откачать, от подобных ныряний – хз. Эти моменты меняют отношение к жизни – ты ощущаешь вдруг, что всё человеческое, всё физическое имеет конец. Боль выдерживается столько сколько её выносит нервная система, потом наступает болевой шок, интенсивный страх со временем переходит в полную свою противоположность – человек просто перестаёт его чувствовать; всё физическое защищено физиологией ЦНС. Поэтому всё самое ужасное, что можно представить себе – потери, пытки, страхи – конечно элементарно и потому элементарно само по себе. Но и всё, что ты можешь представить себе защищенно сознанием. Ты просто не можешь представить себе того, чего ты не видел. В психологии есть закон, согласно которому в сознании человека нет ничего, что не было воспринято им из вне. По сравнению с тем, что плавает в подсознании – всё, что может произойти с тобой в жизни такая мелочь, всё, что заканчивается – хотя бы тупым умиранием – всё это… Это только в этом состоянии. В этом психическом состоянии. В изменённом сознания всё по-другому. Всё это реальное здесь не просто не важно - оно почти не реально там.
