лошади и люди

Teaya

Опытный
(большинство встречающихся в тексте названий клубов, кличек и имен изменены)
Начиналось все очень давно. И, конечно, об этом тоже стоит когда-нибудь рассказать. Однако, я понимаю, что для этого рассказа нужно глубоко нырнуть в прошлое, с головой погрузиться в радостные и не очень воспоминания, а я сейчас этого не хочу, да и не могу. Для таких авантюр нужен особый настрой. А его сейчас нет, ну, да и бог с ним, когда-нибудь потом.
Я начну с настоящего, с того самого момента, как снова вернулась в мир лошади, мир добрых и прекрасных животных и людей, порой неоправданно жестоких, окружающих их.
На мне были розовые очки, плотно сидевшие с детства. Прошло немало времени, прежде чем стекла их дали трещину, и я посмотрела на мир иначе. Сейчас, варясь в этом глубоко и безвозвратно, я хватаюсь за малейшую возможность учиться, познавать этот бессловесный диалог. Многие смотрят на меня, как на прокаженную, частника "не от мира сего". В определенных кругах конного мира нашего небольшого города меня наверняка обсуждали и, что точно, поминают матом. Это их право, каждый волен выбирать свой путь и видеть свои истины.
Это сейчас, но когда-то все было иначе...
 
Последнее редактирование:
Смена двигалась шагом вправо. Тренер предупредила меня, что сегодня мой ребенок со всей сменой попробует поехать рысью. Хорошо, я стояла и ждала. Гнедой мерин, возящий детей, словно хрустальную вазу. Я помнила его еще из своего прошлого, сейчас он был частный и его брали в смены только под самых неопытных и маленьких всадников, и вот сейчас на нем ехала моя дочь. Я радовалась за нее и боялась одновременно, я помнила, как это, привязаться к лошади из проката и помнила, какого эту самую лошадь потерять. Отмороженные руки сводило в легких перчатках, ноги (кто-то додумался приехать на конюшню в сапогах на каблуке) ныли. Каблуки провалились в "грунт", стоять в манеже становилось все тяжелее и холоднее, но я все же стояла. Вдыхала запах, ловила звуки. Память обливалась кровью.
Вот уже которую зимнюю неделю я, поддавшись на уговоры восьмилетней дочери, ездила с ней за город, в конный клуб. Эта идея мне не была по нраву изначально, но я ей пообещала. Первый раз мы переступили порог конюшни в метель. Внутри было тепло, кони мерно жевали сено в своих денниках, которые показались мне очень большими (наивная), после тех, которые запечатлились в моей памяти. Старший тренер вспомнила меня с трудом, но была рада тому, что я знаю, как седлать лошадь и с радостью помогу с этим (маленькому еще для конного спорта(!)) ребенку. Все эти занятья я помогала дочери чистить коня, седлала его и выводила для нее в манеж. Каждый раз я вдыхала со своих рук и одежды знакомый запах и говорила сама себе "никогда".
Светлая коса забарабанила по спине. Она ловила мой взгляд, улыбалась и боялась одновременно. Это была первая рысь в ее жизни. Своей я не помню. Дочь попросилась в туалет, то ли растрясло, то ли от волнения. Я помогла ей спуститься и она скрылась за дверью. Мерин остался у меня в руках. Тренер, которая помнила меня, как оказалось, лучше своей коллеги по цеху, не раздумывая сказала: "сядь, пошагай, пока дочь не вернется, что бы конь не стоял". На затекших от неудобного стояния ногах, в длином пальто и сапогах на высоченном каблуке я села в седло. Шагали мы немного. Забытое чувство лошади, когда глядя вперед понимаешь, какая нога сейчас опустилась на землю. Единение с животным, когда ты только подумал, а конь уже и рад бы выполнить. Как давно все это закончилось для меня.
Вернулась дочь, я вернула ей коня, улыбнувшись, заметив ее выражение лица. И она поехала, на этот раз ездой налево. Косичка снова забарабанила по спине, смена двинулась рысью...
 
Последнее редактирование:
Я буду стараться соблюдать хронологию, хотя какие-то события, встреченные кони и ситуации, которые клеймом врезались в память, всплывают гораздо чаще и ярче. Словно кричат, расскажи о нас, ведь именно из-за нас ты стала такой, какая есть. Я не уверена, что мои отношения с конем явились следствием появления в моей жизни той или иной лошади или пар "всадник-лошадь", "тренер-всадник", "частник-лошадь". Просто все, что происходило вокруг меня в конном мире, так или иначе создавало мнение и отношение, плавило душу, как горячий металл масло, закаляло и ломало одновременно. Я на самом деле благодарна каждому человеку, встретившемуся на моем пути. Кто-то дал мне знания, кто-то полезный совет, а кто-то научил никогда всецело не доверять людям, даже тем, кто были близкими достаточно долго и тем, кто в краткие сроки выбились в авторитет. Я не жалею ни о чем из того, что было сделано мной, каждый человек имеет право на ошибки.
 
Последнее редактирование:
Чернее ночи
Я продолжала приезжать с ребенком в конный клуб. Муж привозил нас и, как правило, сидел в теплой машине и ждал, когда мы вернемся. Почему он в тот раз пошел с нами, я не помню. Смена была всего несколько человек, моя дочь, девочка, имени которой я тогда еще не знала, взрослый мужчина Алексей и его сын Кирилл. Дети уже шагали на манеже, а Алексей задерживался. Ту смену вела старший тренер, жесткая женщина "старой закалки", как мне тогда казалось. Что может быть лучше человека с опытом, думалось мне тогда...
Алексей вышел на манеж, ведя в поводу крупного вороного коня (явного бп, в котором кто только не потоптался). На ногах всадника блеснули шпоры, это в учебной- то группе, но тогда мне это не резануло глаз, а жаль. Сев в седло, не дав коню отшагать (тоже не кольнуло), сразу же пристроился в хвосте смены рысью. И вот тут-то и начался треш ( от души рада, что дочка была второй в смене и конь под ней был умудрен опытом). Почувствовав в боках шпоры всадника учебной группы, вороной вкопался и взвился на дыбы, потом снова и снова, щедро получая удары хлыста и пилежку железом. Поднялся в галоп, проскакал часть манежа, резко вкопался и снова вздыбился. Благо, что умный мерин под ребенком, почуявший происходящее, внял слабым командам моей дочери и к тому моменту уже посеменил рысцой и прилип к пакету нарезанной моркови в моих руках. Мы вчетвером, я, муж, конь, держанный мной под уздцы и дочь верхом на нем, наблюдали (с нескрываемым страхом) за происходящим у противоположной стены манежа.
Пена летела с губ вороного, он выпрыгивал с места и резко вкапывался с дыбами, пока не скинул седока. Повода Алексей не потерял, но и сесть в седло у него больше не вышло, конь гарцевал и крутился. К ним подошла тренер, заведомо крикнув смене (оставшимся всадникам) уйти в тот угол, где мы стояли. Ловко запрыгнув в седло, она начала "образумливать" зверя. Конь скакал галопом, вкапывался, вставал на дыбы, шарахался в стороны, но так и не мог скинуть всадника. Она вернула Алексею коня взмыленного, пышущего паром и, как ни в чем не бывало, продолжила вести занятие...
В тот день что-то екнуло в душе. Часть морковки, принесенный для дочкиного коня, было отдано вороному. Алексей бросил его в денник, даже не удосужившись обтереть соломенным жгутиком. Я сделала это вместо него. Конь был подавлен. Мне стало не по себе. Муж, наблюдая за тем, как я вожусь сначала с одним, потом с другим конем, вынес вердикт:"хорош вздыхать, садись".
У старшего тренера я записалась на следующее воскресенье вместе с ребенком. Попросила, что бы за мной закрепили вороного, понимая, что лучше я после очень долгого перерыва, чем подобный жесткач. И уехала домой с душой, колотившейся внутри.
Мой дорогой, муж... Если бы он только знал тогда, к чему приведет его это "садись", он вряд ли бы это сказал и наверняка был бы прав. Однако же, это было, сейчас он просто всегда поддерживает меня и не дает опустить руки.
 
Последнее редактирование:
Тренера, когда соглашаетесь сажать на застоявшуюся лошадь человека, не вспоминайте его прошлые заслуги, спросите, сколько он не был в седле :)
Я никогда не падала с лошади. Нет, не так, я занималась верховой ездой с пяти до пятнадцати лет. Я падала со стремени, когда мне было что-то около семи-восьми лет и, нахлабученная, как капуста, не могла подтянуться в седло. Падала рядом с лошадью, когда та встала мне на ногу, прищемив сапог, не сумев сдвинуть ногу и потеряв равновесие. Я ездила на любой лошади, на которую меня сажали, не отказываясь и не чувствуя перед ними страха, лишь восхищение и ни разу не падала, хотя предпосылок к этому было предостаточно. Я ни разу не падала с лошади ровно до того дня.
Вороного кастрировали на следующий день после того занятия с Алексеем. И, как я выяснила после, он стоял несколько дней и несколько дней шагался в руках по полчаса. На воскресенье у нас была запись, отметились и пошли к лошадям. Дочь героически чистила своего мерина, пока я почистила и поседлала вороного. Закончив с седловкой, мы вышли в манеж. Муж пошел с нами, я попросила его подержать коня для дочери, пока она сядет в седло. Я со скамеечки села на вороного. Конь не сделал плпыток испугаться, взбрыкнуть, встать на свечку или сделать что-то еще, что могло бы мне навредить. Мы встали в смену и начали шагать вместе со всеми, потом тренер дала команду "рысь" и смена сменила аллюр. Конь был мягок, прекрасно улавливал движения корпуса, отвечал на легкое касание ноги. Рысь влево была сделана отлично, без сбоев или каких-либо подвохов. Смена перешла в шаг и сменила направление. Проезжая очередной круг мимо мужа, который все еще присутствовал в манеже, я услышала его вопрос: "я пойду в машину?" и, обернувшись, ответила: "ты не останешься и не посмотришь, как я упаду?". И он остался, а через 10-15 минут я благополучно пикировала в песок :)
Смена отшагала, и тренер снова дала команду в рысь. Первый круг, я расслабилась, перестала ожидать подвоха. На втором или третьем кругу рыси, я увидела, что нам навстречу распахиваются ворота манежа. Конь испугался, прыгнул от них в сторону и резко остановился, а я благополучно выскочила из седла на его шею и уже по ней скатилась на песок, четко в него, родимый, жопой. Вороной никуда не убежал. Он стоял, наклонив голову к моему лицу и смотрел выразительным непонимающим взглядом. Муж очень быстро оказался рядом, боясь, что я что-то повредила, но я вручила ему повод, отряхнула с зада песок и спокойно вернулась в седло. Дочь испугалась за меня тогда больше, чем я сама, наверное. Это было мое первое и, по настоящее время, последнее падение с лошади за все время моей езды на них.
Так я вернулась в седло, вернулась к лошадям и еще не понимала, как тесен конный мирок города, как все изменилось за те 12 лет, которые я всячески лошадей избегала, не видела, как могут быть жестоки люди по отношению к лошадям и как часто в нашей области звучит фраза "зеленых лугов".
 
Последнее редактирование:
Появились первые читатели, тут я, пожалуй сделаю лирическое отступление.
Лирическое отступление в глубокое прошлое, без кличек, акцента и рассказа о какой-либо конкретной лошади или лошадином человеке.
Расскажу совсем немного о себе. Мне было совсем мало лет (что-то в районе двух), когда я впервые увидела лошадей. Недалеко от дома березовая роща, в роще стоял цыганский табор, гуляли кони. Меня сажали на путанного тяжеловоза, просили держаться за густую гриву, он пасся, а я в это время сидела у него на спине. Потом был пони в зоопарке, который нещадно куснул маму за ногу. Потом прогулки в старом парке, где были лошади (катали) и жеребята, но не было обучения. А потом, когда мне было между четырьмя и пятью годами, моя мама повезла меня за город. Я помню стойла под навесом, как у коров, длинная металлическая кормушка и лошади, много лошадей. Мама узнала, что этих лошадей хотят перегнать в один из городских парков, там есть конюшня, на которой можно базироваться, сделать там школу. И нужно собирать подписи, что бы лошадей согласились оставить в парке, и конная школа имела место быть. Моя мама во всем этом учавствовала, насколько я знаю. Школу при парковской конюшне действительно открыли, но мне светило туда попасть только после пяти лет. Три раза в неделю, летом, а так же в дождь и снег, мой папа чинно вышагивал у плеча лошади, водя ту в поводе в огороженной леваде. На спине сидела я, а тренер (как правило, молодая улыбчивая девушка, та, которая вела младшую группу, ее уже нет, к сожалению) шла рядом и командовала процессом. Я делала гимнастику, наклонялась к сапогам (ага, ноги-то лежали на боках), делала наклоны вперед с руками на поясе, ложилась головой на круп с вытянутыми вверх руками, кружилась на лошадиной спине вокруг своей оси и ездила боком с ногами в одну сторону. Иногда мои тренировки вела другой тренер (она сейчас работает в Подмосковье, и я никак не доеду в тот клуб, что бы сказать ей спасибо за мою посадку). Она выравнивала мне спину, разводила плечи и вставляла тоненькую веточку за спиной в локти, брала лошадь на корду и я так ездила сначала шагом, потом рысью. В такие тренировки папа отдыхал. :) Не берусь судить, кто мне в те периоды готовил лошадей, может тренера, а может и отец, но я узнала, как это, седлаться, много позже. В семь лет, в одну из зимних смен, я отморозила руки. А наступившим следом летом меня начали ставить головной в смене и сажать на кого-то кроме рабочих б\п. Когда мне было девять, родилась моя сестренка и некоторое время на конюшню меня возила бабушка, благо меня там знали и помогали с тем, с чем бабушка бы однозначно не справилась. А потом бабушке стало довольно тяжело ездить со мной через весь город. И на год мне пришлось забыть о лошадях. В 11 лет я начала ездить в конюшню сама, через весь город с пересадкой, дважды в неделю (по утрам в выходные), чаще не позволяла школа.
И ушла я только в 2001 году, потеряв любимого коня, зарекшись больше никогда не садиться в седло чужой лошади.
(на фото - скан газеты от сентября 1994 года, я - головная в смене, занятие ведет тренер младшей группы)
 

Вложения

  • VK_Saved_Photo_ 636459198068951108.jpg
    VK_Saved_Photo_ 636459198068951108.jpg
    231 KB · Просмотры: 697
Последнее редактирование:
Мы продолжали заниматься и ездили раз в неделю, в выходной день. Иногда удавалось приехать и в субботу и в воскресенье. Тренировки проходили в режиме карусели, не было гимнастики, которую я так любила с детства, не было занятий на управление лошадью, вольтов, восьмерок и змеек. Шаг/рысь/шаг/рысь/галоп, так и проходили наши "тренировки". Дома я начала объяснять дочери, что такое вольты, восьмерки, как правильно делать перемены направления, и, когда смена была только из нас двоих, просила тренера заниматься с нами если не гимнастикой, то хотя бы на управление. На нас махали руками, мол ездите свободную езду. И мы с ребенком ездили. Так шли недели, стало тепло, вот-вот должно было начаться лето.
В один из дней на плацу нас ждала старший тренер верхом на частной кобыле, которой она была берейтором. Пустив нас в "карусель" по кругу вдоль стенки, она начала "работать" лошадь в центре плаца. Кобыла была горяча и своенравна. Она свечила и отбивала задом. Пена падала с губ на мощную грудь и передние ноги, бока покрылись мылом. Тренер заставляла лошадь то скакать галопом по маленькому вольту, то осаживать, сопровождая все это посылами шпор в бока и ударами хлыста. Лошадь не сдавалась и стоило только всаднице ослабить хватку, тут же снова начинала свечить. Каждый раз все выше, все сильнее выпрямляя передние ноги, все дольше задерживаясь в такой позе. Мы сделали уже вторую рысь и шагали, так как делать галоп рядом с раздраконенной кобылой я не рискнула.муж пришел к плацу. С того момента, как я снова села в седло, он всегда приходил к концу занятий, что бы помочь нам с конями и угостить их. Он пришел ровно в тот момент, когда лошадь под тренером встала на очередную свечку и рухнула в песок вместе с ней. Боюсь соврать, сказав, что кобыла потеряла равновесие, или, сказав, что тренер специально ее завалила. Скажу только то, что из седла она так и не отстегнулась, рухнула с лошадью и с нею же поднялась. И на кобылу вновь посыпались удары хлыста.
Это было последнее наше занятие в том конном клубе, потому как мой муж любит животных и категоричен в отношении того, что дети не должны лицезреть подобную жестокость. Он настоял на смене места для занятий, тем самым подтолкнув меня к изучению конного рынка нашего города и близлежащих деревень в поисках конных клубов.
Во время занятий там, я ездила на вороном, на память о нем мне остался жуткий шрам на пальце. Укусил сильно, до мяса, но случайно, хватанув вместо морквы, которой я его кормилав тот момент, от жадности (и злости и недоверия к людям, скорее всего). Через несколько месяцев он пал, а старший тренер уволилась из того клуба (или была выгнана руководством, слухов много и какой из них правда, я не отвечу), и начала работать на частников, решивших заниматься выездкой.
 
Читателей не прибавляется, но все же продолжу...
Судьба работника конной сферы
Нелли
Это повествование мне дастся, пожалуй, труднее всего. Оно точно будет самым путанным и тяжелым к прочтению. Как рассказать о человеке, которого ты знаешь две трети жизни, с которым дружил и которого втянул в мир лошадей, определив тем самым его дальнейшую нелегкую судьбу...
Рассказать нужно, так как без этого рассказа все повествование не будет полным. Итак, она звалась Нелли. Мы дружили с детства, лет, наверное, с девяти, с того самого момента, как наши семьи въехали в новостройку на краю города. Скромная, добрая и отзывчивая, пожалуй, так я могла бы ее охарактеризовать. В один из дней (я уже ездила на конюшню самостоятельно) мы договорились поехать туда вместе. Она тоже начала заниматься и втягиваться в конную жизнь. Грезила лошадьми, рисовала их и даже выпросила у матери красочные книги энциклопедического содержания. В какой-то период посещения конюшни стали для нее чем-то большим, чем поездки на занятия/попасти лошадей, это стало слишком глубоко. Мне не хотелось бы применять термин "конюшенная девочка" по отношению к этому человеку, но другого термина мне, к сожалению, не подобрать. Нелли приезжала туда гораздо чаще, чем я, засиживалась подолгу, отбивала денники, помогала поить и кормить лошадей (не буду обманывать, утверждая, что все это делалось за верховую езду). Потом она начала работать, катала в парке. В какой-то момент я ушла от лошадей, ушла навсегда, как мне казалось тогда. А она осталась. После школы мы поступили в разные учебные заведения, виделись значительно реже. Она много времени проводила на конюшне, и в один прекрасный момент я узнала, что она забросила учебу и решила переезжать в Воронеж, что бы учиться в Хреновской школе наездников и в дальнейшем работать в конной сфере. Я была рада за нее, мне тогда казалось, что у человека сбывается мечта, что не смотря на протесты родителей, она сделала выбор. В тот же период и на довольно долгий срок ее мать при встрече перестала со мной здороваться.
Я стираю очередную написанную строчку, потому, что не знаю, как дальше продолжить рассказ. Соберу все в кучу, пожалуй. Нелли отучилась в Хреновом, работала на ЦМИ, скакала в Дагестане. Иногда она приезжала к родителям, мы встречались на поболтать, она казалось счастливой. Со временем, наши связи потерялись, мое вечно ограниченное время, семья, нелюбимая работа и нежелание кого-либо видеть. Мне было некогда и совеошенно не хотелось ни с кем встречаться и мне за это неловко.
В тот период, когда мы занимались за городом, она уже на постоянную основу вернулась в наш город, работала в области, на племенном хозяйстве, где разводили лошадей. Сначала она работала инструктором проката, потом ушла в декрет. Именно у Нелли я спросила совета, где можно еще заниматься. По ее совету мы поехали на ту конюшню, где она работала перед уходом в декрет и застряли там на очень долго.
 
Последнее редактирование:
Судьба работника конной сферы
Анна
Я помню, как она пришла заниматься в парк. Тогда новеньких, не знакомых мне еще девочек, на занятие было трое. Одной из них как раз была Анна. Мне трудно рассказать о ней что-то из той ее жизни, она просто была, я знала ее в лицо, знала имя и фамилию, пожалуй, на этом все. А, ну еще то, что она была моложе меня и ездила на пончиках и спокойных лошадях.
Приехав на конюшню по рекомендации Нелли, в инструкторах проката я встретила именно Анну. Знакомое лицо, имя и фамилия как-то сами всплыли в голове. Сколько прошло лет... А она помнила. Помнила меня и один случай из старой "конюшни", случай, который очень ярко отпечатал меня в ее памяти. За кружкой чая с вишневым рулетом мы долго разговаривали с ней о той жизни, о лошадях и тренерах, о "старых временах". Как выяснилось, Анна за эти годы успела очень многое, в парке, как и Нелли, примерить на себя ярлык "конюшенной девочки", конюшила и катала за верховую езду и конкурные тренировки. После окончания школы ей, как и многим, распахнуло двери гостеприимное Хреновое. Она училась и, как я понимаю, училась хорошо. На ее счету была работа в нескольких конных клубах нашего города, а так же конкурная стажировка в Голландии. И вот она - тренер проката и спортивной группы в секции при племенном хозяйстве. И, так между словом, в этом хозяйстве есть практика регулярных задержек и без того небольшой заработной платы. Вуаля... Я люблю тебя, мама, за то, что ты заставила меня учиться по нелюбимой, но оплачиваемой специальности.
Мы договорились, что со мной и дочерью она будет заниматься по выходным в общих сменах. Я оплатила два абонемента и уехала домой, продолжая удивляться тому, как тесен и порой непредсказуем мир.
 
Она помнила меня с лучшей стороны и первая лошадь, на которую посадила меня Анна, была "в себе" с отличной, плотно засевшей в голове, пулей, все, как я когда-то любила... Помесь с теком, а может и чистая текинка, откуда взялась только в этой жопе мира. Красивая, гибкая, но не по душе. Я седлала ее без особой радости, примерно так я чувствую себя каждое утро, собираясь на работу. Она косила на меня то одним, то другим глазом, ставила чуткие уши, подставляла шею на почесать. В соседнем деннике стояла и наблюдала за процессом рыжая кобыль с большой белой проточиной на морде. Наблюдала не без интереса, но и не назойливо.
Оговорюсь заранее, что кобыл не люблю, рыжих-особенно. Это опять-таки отголосок прошлого. Была в моем детстве рыжая кобылень Луша. Очень на нее меня часто тренера сажали, а она была спокойная, но такая вредная. Как-нибудь расскажу и про нее. Вот с тогда и не люблю я кобыл, особенно рыжих.
Я увела лошадь в манеж, а рыжая соседка, проводив нас, отвернулась и продолжила жевать сено.
Вспоминая и анализируя ту тренировку, я понимаю, что мне в первую очередь стоило успокоиться и расслабиться самой. Перестать думать о косящих на меня выпученных глазах и раздутых ноздрях и о "фыр", который яркая представительница небесных аргамаков делала на каждый угол и каждую лужу в манеже, прежде чем кошачьим прыжком сместиться в одну из сторон от "пугалки". Нет, никаких козлов/свечей не было и это хорошо, но впечатлительная горячая лошадь прыгала в центр манежа от каждого шороха. Мягкая стелящаяся рысь совершенно не принесла удовольствия потому, что на рыси она пугаться не перестала, но шараханья стали иметь и вовсе хаотичный характер. Если на шагу, кругу к третьему, я начинала понимать, от чего она может шугануться, то на рыси она умудрилась отпрыгнуть от кучи, которую сама же и наложила, но кругом ранее, типа "вас тут не лежало, ой-ей-ей".
Слезая с седла в конце тренировки, я честно и от души выдохнула про себя, что эта карусель с зигзагами закончилась малой кровью. Анна так же поняла, что переоценила мои нынешние возможности, и в следующие разы меня на дитя туркменских степей не сажала.
 
Последнее редактирование:
Дракон и Изюм
Несмотря на множественное поголовье, хозяйство было близко к банкротству. Работники, в основном жители соседней деревни, жили, чем придется. Иногда брали зарплату живым весом, то есть забирали лошадь или жеребенка в счет зарплатного долга. Куда уходили эти лошади, я стараюсь не задумываться.
В одной из конюшен хозяйства стояли два даренных жеребца. Вороной, слепой на один глаз Изюм и темно-серый орловский Дракон. Оба молоды, но настолько морально изуродованны человеком, что сердце сжималось от жалости. Их кому-то подарили, почему-то в России появилась дурацкая привычка дарить верхушкам лошадей. Этот кто-то их, скорее всего, даже не видел. Жеребцы стояли на конюшне со времени того самого "дарения". Кроткого и боязливого Изюма от раза к разу выводили гулять. Более строгий и одуревший от длительного стояния взаперти Дракон гулял...,а вот, не знаю, гулял ли вообще. Но точно знаю, что жеребец свечил в деннике и кидался на решетки.
Мы зашли в то коыло случайно, дочь искала поня, на котором занималась, что бы угостить. В итоге принесенные вкусняхи были скормленны двум брошенкам. От местных частников я узнала их историю, глупое дарение, которое не позволяло хозяйству перепродать их в другие руки. Тот теоретический хозяин не платил за постой (но видимо был дорог руководству хозяйства), худо-бедно кормили, скорее всего, из-за того, что хозяйство само заготавливало корма. Частники приносили им угощения и соль.
Мы, приезжая заниматься, стали заходить их угостить. Изюм брал угощения очень боязливо, приходилось почти минуту стоять с протянутым яблоком, что бы он, вытянув издалека длинную шею, его взял. Его денник можно было открвть без опаски, он прижимался к дальней стене и не отлипал от нее, пока за тобой не закроется дверь, сложить привезенную морковь и яблоки на сено. Этому он был несказанно рад, так как можно было есть без дерганья от рук угощающего, но такого страшного в его сознании человека. С Драконом все было в разы сложнее. Он пытался укусить руку, когда ему протягиваешь яблоко, грудью швырялся на дверь при попытке открыть денник. Он всем видом показывал, что ненавидит тебя и будет защищаться до последнего. Несколько месяцев я резала яблоки и морковь, что бы можно было засыпать их ему через решетку. Я понимала, что виной такого поведения этих лошадей были, несомненно, люди и скоро у меня появился шанс убедиться в своей жуткой правоте.
 
Последнее редактирование:
В то утро я приехала рано, дочь была на каникулах у бабушки в гостях, потому я была одна. Тренера еще не приехали, я решила зайти к брошенкам и угостить их до начала занятий, что бы потом бежать к машине и ехать домой. Уже позже я поняла, что пришла не вовремя, я увидела, как у Дракона убирала конюх. Пухлая, неопрятная, нечесанная тетка в калошах на босу ногу и засаленной одежде, сопровождаемая стойким ароматом застоявщегося перегара. Конь стоял по стенке, вытянутый в струну, стоило ему сделать какое-то движение, как в его сторону летела поднятая вверх лопата, сопровождаемая отборным громким матом. В соседнем деннике, вжавшись в стену, стоял Изюм. У него уже убрали, но он все еще вздрагивал, слыша громкий прокуренный голос. Я вылетела на улицу, как ошпаренная, по щекам катились слезы. В то утро что-то изменилась в моем сознании. Розовые очки, начавшие трескаться еще тогда, при виде "работы" старшего тренера с кобылой на плацу, сейчас раскололись окончательно. Осколками больно резануло душу, и, наконец, пришло осознание того, что я не хочу иметь ничего общего с подобными персоонажами, "работающими в конной индустрии", а значит, нужно искать что-то другое, от чего не будет дергаться глаз и развиваться-развиваться- развиваться.
 
Последнее редактирование:
Когда я была маленькая, я думала, что все сотрудники конюшни от директора до конюха работают в этой сфере, потому что всенепременно любят лошадей, что именно любовь к этому прекрасному и сильному животному подтолкнула их связать с ними свою жизнь (ой, зря...).
Я всегда любила лошадей слепо, готовая отдать последний кусок хлеба, порвать на груди последнюю бязевую рубаху и отправиться куда глаза глядят, главное с дорогим сердцу конем. С возрастом эта любовь не стала слабее, просто из нее пропал максимализм, появилось осознание того, что лошадка должна правильно и хорошо питаться, много времени проводить в прогулках на свежем воздухе, нести соизмеримые нагрузки, а так же регулярно посещать ветеринара и коваля. И желательно быть частной.
Я стала интересоваться проблемами и болезнями лошадей, а так же нормами их содержания и кормления, как только вновь села в седло, так как четко понимала, к чему мне готовиться. Я не вылезала из интернета, стопками заказывала книги и читала-читала-читала. Откладывая прочитанную книгу за книгой, пролистывая очередную статью о расчистке и ортопедической ковке, я сожалела лишь о том, что когда я была ребенком, интернет не был так распространен, и нельзя было найти столько полезной и интересной информации. Я проглотила книги Мюзелера, Филиса, Боше, Урусова и других мастеров. Как что-то невозможное читался Марк Рашид и Карл Крааль. И нигде я не нашла того, что могло бы оправдать человеческую жестокость по отношению к лошади, виденную мной. На проконях я читала дневники участников, радовалась и переживала вместе с ними, почти всегда молча. В одном из таких дневников я нашла ее - своего тренера, но это уже совсем другая история.
А между тем, общаясь с людьми на конюшне, частниками и персоналом, глядя на происходящее со стороны, я начинала понимать, что даже если в этих людях и была любовь к лошади в самом начале их пути, то сейчас у большинства там все что угодно, но не эта самая любовь. Кто-то работает в этой сфере, потому что больше ничего не умеет, а переучиваться лень, да и страшно. Кто-то реализует свои не всегда здоровые амбиции за счет лошадей. Кто-то отучился в Хреновом просто потому, что оно близко к дому и туда не так сложно поступить, как на экономику или юриспруденцию (сидел на лошади когда-то, почему бы не пойти). Тренера, которые позиционируют себя пупом земли и поливают друг-друга говном (в основном за глаза, а при встрече мило улыбаются), вместо того что бы развиваться, учиться, повышать квалификацию и показывать хоть какие-то результаты.
Тогда конный мир нашей области только начал поворачиваться ко мне другой стороной, как к лесу избушка.
 
Последнее редактирование:
Бабка Коломна и бурая дочь.
Вот так, без моей на то воли, вылезли из памяти два этих, всеми оставленных, коня. Хотя прежде, чем столкнуться с ними впервые, мы занимались уже почти год, и ездила я в основном на двух лошадях. Это были мать и дочь, сильные лошади, умудренные опытом и волею судеб из состава маточного табуна попавшие в потоковый прокат.
Коломна
Она была привозной украинской кобылой. Она скакала когда-то, потом ее продали в Россию. Она была маткой в этом хозяйстве, пока при смене руководства верховое поголовье не пошло с молотка и под нож. Она осталась. Она учила неопытных всадников терпению и любви к лошади. Ее нельзя было не полюбить. Я терпеть не могу кобыл, особенно рыжих, так уж вышло. Я познакомилась с ней еще в первый день занятий. Она была соседкой текинки, на которой я ездила в тот день. Бабка, как любя ее называли тренера проката. А ведь и правда, множество детей и внуков было у этой мудрой рыжей лошади. Она была тихой, с благодарностью принимала тщательную чистку перед седловкй, огибала тебя длинной шеей и губами изучала одежду. Любила, когда после трениррвки я выводила ее на полянку попастись и погреться в солнечных лучах. Жаль, что это удавалось мне не часто. Кошка, так я любя называла ее, была востребована в прокате и часто ходила несколько смен подряд, вплоть до обеденной кормежки. У меня слишком много теплых воспоминаний о ней, и так же много грустных. Она навсегда оставила свет в душе и стала кусочком сердца всех в нашей семье. Хозяйство в свое время отказалась ее продавать, как одну из самых востребованных лошадей проката. А когда почти все поголовье зависло на волосок от смерти, у меня уже не было возможности забрать ее, что бы обеспечить достойную старость. Ее выкупом занялась одна из бывших тренеров проката, Алена. Кобылу выкупили, она на пенсии.
Я знаю, где она сейчас, бываю там. Но боюсь подойти, заглянуть в ее глубокие глаза, коснуться рукой отметистой рыжей морды. Боюсь разреветься, уткнувшись в худую, но все еще сильную шею. И больше всего боюсь услышать, что она ушла за радугу.
 
Последнее редактирование:
Ее дочь - бурая в красноту, на солнце отливала начищенной медью. Эта кобыла была другой. Крупнее, мощнее, больше похожая на жеребца. Ее не обошла стороной людская жестокость. Видя уздечку в руках всадника, она забивалась в угол, а стоило тебе к ней подойти, закладывала уши и начинала крутиться по деннику, то и дело оказываясь к тебе задом.
Ее, как и Коломну, отдали под прокат из маточного табуна. Ее подъезжала одна из тренеров. Именно после нее лошадь так "полюбила" узду и процесс седловки.
Тогда, проникшись к этим кобылам, таким разным и таким похожим, я просила Анну, что бы она обязательно сообщила мне, если кого-то из них выставят на продажу.
 
Последнее редактирование:
Мы занимались там уже год. Дочь ездила сначала на пони, а потом на тяжеловозных лошадках, которых седлали под самых неопытных всадников.
Несмеяна
Как она напоминала мне Лушу, так не любимую мной в детстве. Круглая, закормленная самыми неопытными всадниками проката, которых она возила. Кобыла породы Советский тяжеловоз, рыжая, с аккуратной белой проточиной. Вредная очень, а уж после очередной выжеребки и вовсе стала погано себя вести. В то занятие мы занимались в одной из больших левад. Отсыпанного плаца у хозяйства не было и все летние занятия проходили либо в манеже, либо вот в таких левадах. Я была головной в смене, а дочка на Несмеяне - замыкающей. Все было хорошо, мы отшагали, сделали рысь, поработали на управление. Оставался галоп. Не знаю, что произошло, может ее укусило какое-то насекомое или она чувствовала приближение охоты, а может просто решила подыграть. В считанные секунды, сделав несколько темпов галопа, Несмеяна встала на небольшую свечку и с нее выпрыгнула в хороший козел. Я видела это со стороны, понимала - дочь не удержится. Я видела, как она летит через голову лошади спиной плашмя на высохшую под солнцем и утоптанную копытами землю. В тот момент я молила богов, что бы она ничего не сломала. С поней она падала, но то было в манеже, в песок, мягко и скорее весело. Это было первое падение с лошади, серьезное падение. Падение, которое повлекло за собой ситуации, в корне изменившие нашу дальнейшую жизнь.
Дочь ничего не сломала, просто сильно ушиблась и испугалась. В то занятие она вернулась в седло Несмеяны, шагала и немного рысила. Больше в седло этой лошади она не садилась никогда. Она начала ее бояться и начала очень настороженно относиться к другим лошадям. Приезжала со мной чаще, что бы почистить и погулять с кем-нибудь из лошадей, нежели на тренировки. Ее начал преследовать страх перед падением. В это же время произошел случай, описанный мною ранее (уборка Дракона), да и ко всему прочему я начинала понимать, что топчусь на месте, выжала из этих занятий все, что можно. Конкур мне был не интересен, до тошноты напрыгалась в детстве, а работу с лошадью в руках мне никто из тренеров объяснить не мог или не хотел, судить не берусь. Алена, одна из тренеров, к истории которой я вернусь позднее, посоветовала мне искать грамотного тренера.
 
Последнее редактирование:
Юлия Валентиновна.
Я не стану менять ее имя. Она очень важна в моей истории. Она помогла моей дочери справиться со страхом перед лошадью, не перед всеми, правда, но точно перед большинством. Она научила меня очень многому и продолжает учить, но теперь не только меня, но и моего черта. Она всегда была на связи, готовая помочь советом и делом в тот период, в те два долгих года, пока мы все же не перевезли Кошмара к ней. Это человек, за которого я благодарна судьбе и форуму Прокони.
Я читала форум и наткнулась на ее дневник. Прочитала почти на одном дыхании, читала дома и на работе, смеялась и плакала. Когда я отважилась спросить у нее, в каком клубе она работает, оказалось, что это место всего в ста км. от нас. Я загорелась, муж, конечно, пальцем у виска покрутил, но мы собрались и поехали.
Тренировки могут быть индивидуальными - это было первое открытие, которое меня ждало по приезду. Вторым открытием стало то, что тебя ждет готовый поседланный конь. Не нужно искать его в леваде, отлавливать и оттаскивать от друзей. Не нужно тратить пол часа, а то и больше, что бы отчистить от осеннего панциря и репьев и поседлать. В то чудесное время я каждое занятие открывала для себя что-то новое. Мы ездили туда несколько раз в месяц, при этом я продолжала по абонементу заниматься в хозяйстве. Но каждой следующей тренировки я ждала с нетерпением, предвкушая, какой еще мудростью поделится со мной Тренер.
 
Последнее редактирование:
В один из выходных, я помню тот день хорошо, я вновь подошла к Ане после тренировки и спросила об Изюме и Драконе, которых не застала в денниках. Оказалось, что их продали в какой-то цирк и вчера погрузили и увезли. Я так же спросила о дальнейшей судьбе Коломны и ее дочери, ведь продажа "дареных коней" означала только то, что дела у хозяйства пошли еще хуже. Ответ меня более, чем огорошил: "Коломну продавать не будут, ну и что, что возраст - кобыла пользуется хорошим спросом у проката, а дочка ее продана давно, просто хозяйка решила ее пока под прокатом оставить, и аренду не платить и лошадь двигается. Я узнала об этом буквально на днях". В глазаз как-то потемнело. Чем руководствовался человек, выкупивший лошадь из проката, соответственно в этом прокате занимавшийся, оставляя ее там. Кобыла была задергана и нервозна, ей бы от потока отдохнуть, так нет, хозяйке, видно, денег хватило только на покупку. Пелена, сигареты, молчаливый вопрос, читающийся в глазах мужа. Продолжение дня я помню, как в тумане. Я долго плакала от бессилия, понимала, что мне нужно сделать какой-то выбор. Продолжать смотреть на то, как потоковым прокатом гробят коней или бросить все и ездить каждую неделю за сто с лишним км. для того, что бы учиться. Я не виню Анну, она сказала мне правду. От нее в этом хозяйстве зависило все ровно настолько, насколько и от остальных (простых смертных) работников. Бабушку Коломну в этом прокате продержали еще год, пока дела хозяйства не перешли последнюю черту к банкротству, а на территорию пришли сотрудники прокуратуры, явившиеся по жалобам работников, не получающих зарплату месяцами.
Тогда было мое последние занятие в хозяйстве. Мне было жаль оставлять полюбившихся лошадей, но я устала от морального насилия, от борьбы самой с собой. Я нашла место, где мне было комфортно заниматься, нашла тренера, у которой мне было еще учиться и учиться... Может кто-то сочтет, что я предала лошадей, но я выбрала то, что как мне показалось, позволит развиваться и двигаться дальше. Я уходила за ворота хозяйства промозглым холодным ноябрем, потерянная и злая на весь свет, я планировала больше никогда туда не возвращаться.
 
Последнее редактирование:
Сверху