Re: Рано или поздно,так или иначе.
…Он вылетел к Маше на плац и сказал, будто бы не оставляя дальнейшего выбора: «Либо этот человек больше не появится здесь, либо ты съедешь».
Я помню Машино застывшее злое лицо и ее «ну ты же понимаешь!!»; я помню, как пробую объяснить, что я не причем. Я помню, как ее чуть опустившиеся плечи и яростный галоп на плацу делают меня самым несчастным человеком на земле.
Лишь несколько часов спустя оказалось, что в том разговоре Маша улыбнулась и ответила: «Да не вопрос. Я съеду»; а тогда - я помню свои проклято дрожащие губы с холодной яростью вперемешку.
Я подхожу к Пете и впервые с той истории говорю с ним вежливо. Очень вежливо. Мягко и вежливо. Я даже улыбаюсь.
Я говорю ему, что наши с ним отношения ни в коем случае не должны отражаться на сами-знаете-ком; а он – он действительно испугался, ведь потеря двойной платы за постой в этой небольшой конюшне значила многое. «Я погорячился, - сказал он мне. – Я погорячился, я извиняюсь перед тобой. Пожалуйста, передай Маше, что я пошутил. Передай ей мои извинения, я не могу сам, мне неудобно».
«Мне неудобно»…наверное, ему многое было удобно, кроме простой человеческой честности.
Мы пробыли в том КСК еще около полутора месяцев, а потом уехали. Близилась зима, коням нужен был манеж. Я, как бесплатное приложение, следую туда вместе со всеми своими немногочисленными вещами; чуть побаиваюсь большого нового места, но верю, что будет лучше.
Там и впрямь становится лучше; там горячая вода в мойке поначалу несказанно шокирует меня; там намного больше всех этих мелких конных интрижек, но мне живется легче. Я радостно играю в молчаливое чудо природы, я отдыхаю от своей основной работы, от сотен людей и мнений.
Попытки казаться проще, чем есть на самом деле. Говорить короткими фразами. Цедить противное "чё" вместо "что"; ругаться матом, шмыгать носом, шкрябать в затылке - в любое время дня и ночи, кроме работы.
На работе вялотекучно отрабатывать жиденькие зеленые бумажки, складывать их в стопочку в начале месяца и думать - "будет лошадь". Перманентно искать другую работу. Перманентно не высыпаться, перманентно вата в мозгу.
Жить:
- заработком в стопочку
- додумыванием картинок
- редким живым счастьем работы под верхом
Открываешь аккуратно грязно-белую поцарапанную воротину конюшни, привычно-вниз ручку - такая металлическая, почему-то теплая, круглая; локтем прижимаешь к себе флисовую попону, поворачиваешь эту ручку и вдруг понимаешь: это кристаллистое белое, что падает на бурую землю - снег.
Ведешь коня почти бегом, оскальзываясь и морщась, а позже выходишь с ним в эту густую полутемень: сверху черное, снизу - белое. Конь мотает головой и печатает подковки на тонком слое белого, вприпрыжку морщишься рядом под теплым капюшоном, и вдруг в затылок и солнечное сплетение резко бьет такое сумасшедшее предновогодье.
Первый снег.
Какая-то сопливая лирика внутри заставляет хмурить брови и насильно думать о нужном, о движениях и сборе; настойчивее мазать "доктором момом" волосатые ноздри четвероногих и не_думать о теплых ладонях на замерзшие щеки.
В манеже с потолка все время беззвучно падает большое и белое; напоминает какие-то сцены из фильма ужасов.
Мой тогдашний день ложился в рассказ о цветах, что льнут в ладони, как в коробку акварельные карандаши. Зима, почти что зима; а на конюшне, знаете ли, скупые цвета.
Грязно-розовость стен старой покраски, бурость асфальта и коричневость грудок песка - чтобы не скользить; сухие проплешины снега и серые гребни смерзшейся земли; густая охра застывших досок и ржавые полотнища жести на ветру.
В мутном окне пляшут туманные красно-желто-зеленые огоньки, кое-кто поставил маленькую елку. Она такая несуразная в своей одинокости - но все же, она бликует там, в запотевшей серой окантовке, а справа кто-то долбит в стенку копытом; все, как положено.
Помню, как в КСК привезли андалуза.
Ребенок во мне был готов радостно закричать "живой андалуз!!" и пойти тыкать длинногривую диковину палочкой.
Впрочем, именно так и делали все обитатели КСК; они надолго застывали у денника меланхоличного жеребца, который упорно отказывался есть сахар.
Новый клуб находился на порядок дальше от Москвы; как добираться своим ходом, сперва было непонятно мне, как вдруг…
)
