Как я пыталась запрячь Улана в сани.
Улан – это сын Барона. Ему сейчас пять лет, мерин.
Любопытный до страсти!
Основное его качество – изобретательность. Кто умеет ползать по-пластунски и пролезать под вот такими вот изгородями не повредив ни одной слеги? – Улан!
Кто стоит рядом с человеком, закрывающим замок и запоминает движения рук, чтобы потом повторить их в точности губами? – Улан!
Кто сделает любой трюк НХ в две секунды, чтобы получить сухарь? – Улан!
А кто кушает у зазевавшихся туристов мясо для шашлыка? – О ужас! Туристы не верили своим глазам, а он, мило улыбаясь, доедал последний кусочек. Опять он!
Однажды утром люди услышали звук странных монотонных ударов, доносившихся со стороны амбара. Уже один раз Улан предпринял дерзкую выходку и, подсторожив момент, когда дверь в амбар была открыта, конь ворвался туда, схватил зубами мешок с отрубямии кинулся бежать наутек от обалдевшего рабочего. Мешок был тяжеловат, но вопли рабочего, несколько неприличные, адресованные нашему хитрецу доносились до слуха всей деревни достаточно долго.
Так вот этот самый амбар был источником странных звуков теперь. Все бросились туда. Что же предстало перед глазами изумленной публики? Улан учил глупых девиц, Геру и Алису, как надо добывать овес. Видимо, один мешок, стоявший около стенки внутри амбара, был порван и Улан заметил, что в щель между досками время от времени падает овес. Тогда он ударил ножкой по стене и от сотрясения овес потек интенсивнее. Конь вдохновился и, барабаня таким образом по несчастному амбару, добывал себе любимое блюдо. Потом подходила Гера, бабах ногой по стенке – кушай овес. Потом Алиса…
Улан сразу пронюхал, что мне не хочется пихать ему в рот удила и тут же сообщил мне, что можно запросто и на недоуздке и он гарантирует, что разносить не будет. Только, если чуть-чуть…
Но вот, меня посетила идея заездить его в сани. Сперва мне рассказали теорию заездки, из которой следовало, что это лучше делать вдвоем. Но я была одна, а Улан боялся всего, что ехало у него за спиной. Целый месяц я учила его не бояться оглобель, прицепляла к ним что-то маленькое, не страшное. Он привык, вроде… И настал день, когда мне просто надоело ходить за ним с оглоблями и кормить сухарями за то, что он такой молодец, что не боится палок, волочащихся по земле. Я сообщила всем, что наступил главный день – заключительный день моей работы. Позвали всех жителей деревни (в это время их было пять человек), запрягли Улана, который привык уже к этой процедуре и меланхолично глядел вокруг даже не пытаясь убежать. Сани стояли за его спиной, так что они были совершенно безопасными и не хотели никуда ехать. Запрягали мы его, надо сказать, метрах в пяти от закрытых дверей конюшни. Остальные лошади в это время играли роль изумленных зрителей, занимавших первые ряды партера. Им было запрещено приближаться к главному герою и лягать его. Улан был польщен таким всеобщим вниманием и уважением к его персоне, это было видно.
Все! Решительный момент наступил! Но кто тот герой, кто рискнет сесть (или лучше встать для возможности быстрого катапультирования) в сани? Ну, методом тыка выбрали одного… Вована. Несчастный был не рад, что пришел. Кряхтя, залез на сани, полный нехорошего предчувствия и произнес тихо, дрогнувшим голосом: «Пошел!» А дальше… дальше вспомним тех величественных греков, которые мчались на золоченых колесницах в шлемах и доспехах. Нет, у Вована не было ни доспехов, ни шлема, но скорость с которой Улан рванул от поехавших саней была действительно впечатляющая. Сани не отставали, испуг увеличивался в геометрической прогрессии, ну а скорость уже превышала скорость греческих квадриг. Улан направил свой бег сперва от конюшни, но осознав, что ошибся с выбором направления, вдруг резко повернул, заставив сани описать дугу с радиусом пять метров и встать на бок на одно полозье. Когда сани опять приобрели горизонтальное положение, Вована на них уже не было. Он просто улетел. Кстати, полет был очень живописным – по параболе.
А Улан несся уже обратно, к конюшне... Никто ничего не успел сообразить, даже сдвинуться с места, как обе створки дверей конюшни разлетелись в разные стороны и наш коник влетел вместе с санями, оглоблями и дугой прямо туда! И только там, почувствовав себя в полной безопасности от ужасных саночек, он остановился окончательно.
Сперва была молчаливая пауза, а потом все, буквально все, кроме несчастного колесничего, валялись в снегу, держась за животы.
После этого случая, никто не хотел мне больше помогать заезжать Улана в сани…
(только без меня, пожалуйста). Судя по развернувшейся дискуссии, большинство присутствующих - достаточно самостоятельно мыслящие личности.
