2013 г. Дрезден и Мигель.
В феврале 2013 для меня достаточно остро встал вопрос тренировок. Я никак не могла преодолеть свою паническую боязнь галопа, и на каком-то этапе я остро почувствовала, что О. начала от меня уставать, и я каждый раз все сильнее испытываю ее терпение. Отношения стали натянутыми. Прогресс на тренировках не просто прекратился, мне наоборот казалось, что я с каждым разом езжу все хуже и хуже.
Было решено искать нового тренера.
Как раз в это время к нам на конюшню въехала мс по выездке А. со своими лошадьми. Всего у нее в работе было четыре или пять голов, но конкретно я тренировалась на двух - буденновском жеребце 2003 г. Дрездене и русском верховом мерине 2007 г. Мигеле.
Мы с А. достаточно быстро договорились о тренировках. Как тренер она была на порядок жестче О., требовала большой отдачи, но и стоять со мной на корде была готова до посинения, пока я не отработаю этот злосчастный подъем в галоп как следует. Я слезала с лошади на дрожащих от усталости ногах, но довольная, как слон.
Первой лошадью, на которую меня посадила А. был Дрезден.
Вот смотрю, и на фото он кажется каким-то мелким, на деле же он был порядка 175 в холке и тогда казался мне совершенно огромным. Первое впечатление Дрон производил совершенно ошеломляющее, но гораздо большее впечатление, чем его габариты, производил его характер. Такой плюшевой и целовательной лошади я больше не встречала. Дрезден готов был позволить тискать себя часами: целовать в нос, теребить уши, чесать, где только вздумается - он утыкался головой в плечо и тихо кайфовал, пуская слюни тебе на куртку.
Помимо этого он обладал исключительно удобными аллюрами. Именно Дрезден помог мне освоить галоп. Он имел дурную привычку проверять новичков, останавливаясь и поднимаясь с места в галоп внушительным прыжком, но в целом всадника берег и относился к человеку уважительно. Это была лошадь громадной души в громадном теле
В мае 2013 А. была вынуждена уехать, и Дрона забрала хозяйка. Впоследствии она звонила мне и предлагала выкупить за 10 000 евро, но я не могла позволить себе потратить такую сумму на лошадь. После след Дрездена потерялся, где он сейчас и что с ним, мне неизвестно.
Ближе к апрелю месяцу, когда я более-менее плотно держалась верхом, А. пересадила меня на Мигеля.
Вороной, невысокий, тонкий и звонкий, он был полной противоположностью Дрездену не только внешне, но и по характеру. Это был на редкость надменный конь, которого передергивало от любого твоего прикосновения. Тисканья и целовашки он не воспринимал в принципе. И, что было самым страшным для меня на тот момент как для новичка, не прощал ошибок всаднику. С Мигеля я летала чаще, чем с любой другой лошади, как до, так и после него. По началу я его просто терпеть не могла, постоянно просилась, чтобы меня пересадили на Дрездена, но А. была непреклонна. Один раз я умудрилась упасть с него, когда он стоял. Я слушала объяснения тренера, а Мигель в этот момент резко провернулся на передних ногах вокруг своей оси, и я от неожиданности выскользнула из седла
Было глупо и очень обидно, да и любви к коню не добавило.
Как я уже писала выше, в мае А. уехала. Остальных лошадей забрали, а Мигелю не хватило денника там, куда она устроилась, и он на какое-то время остался у нас на конюшне под моим присмотром. Сперва он раздражал меня невероятно. У него была привычка гадить в поилку, он боялся всего подряд, начиная от метлы и заканчивая шуршащими кустами, он не давал трогать уши, имел дурную привычку резко шарахнуться в сторону в руках, и еще тысячу и один недостаток, которые меня раздражали. До сих пор помню, как он начинал тонко и противно визжать, когда не понимал команду всадника, а мне и самой хотелось вцепиться в волосы и кричать, кричать, кричать...
Это сейчас я понимаю, что оно и к лучшему, что я для него была гораздо бОльшим страданием и кошмаром, чем он для меня, тогда же я просто боялась в очередной раз упасть, поэтому предпочитала двигать его на корде, лишь изредка подсаживаясь верхом. Каждый раз я шла к Мигелю, заранее настраиваясь на психологическую войну... но однажды я заметила, что он начал встречать меня радостным гугуканьем. Дал потрогать уши. Стал более чутко прислушиваться к командам на плацу. Шаг за шагом - и я как-то незаметно для самой себя привязалась к нему больше, чем к какой-либо другой лошади до этого. Не скажу, что все сразу стало просто и радостно, нет, я продолжала летать с него, однажды даже пролежала две недели в больнице с сотрясением, но любить его это мне не мешало. Вот сейчас пишу это, а слова звучат как-то пусто и глупо, совсем не передают того, что я тогда испытывала. Каждый визит на конюшню приносил радость, независимо от того, как он прошел - и больше я этого не испытывала, наверное, ни с одной лошадью.
Увезли Мигеля где-то в начале октября, и я до сих пор не могу об этом вспоминать без комка в горле. Это одна из последних фотографий, сделанная в день перед его отъездом:
После того, как его забрали, я долго не могла ездить на других лошадях. Пыталась сменить клуб - все без толку. Расставание переживалось тяжело, и иногда мне кажется, что я до сих пор так его и не пережила до конца.
Сейчас, насколько мне известно, у Мигеля все хорошо. Он стоит в Подмосковье, бегает по детским ездам под ребенком и вполне хорошо себя чувствует, что не может не радовать, потому что я-то все равно скучаю
