Моя семья…
И лошади…
Так сложилась жизнь, что последние 25 лет в моей семье главная Баба-Яга это я. Просто, я оказалась самым жизнеспособным членом этого коллектива. Как водится, остальные члены коллектива подсели на мою шею и свесили ножки. Впрочем, жила-была девочка, … сама виновата. Получается, что коли я все решаю, то в основном я это и делаю. Потому, все, что я решаю и делаю – априори правильно, сомнению и обсуждению не подлежит, осуждению – тем более, и все активно верят в мое всемогущество…
Знаете, что я подумала? Они все давно-давно не видели, чтобы я плакала.
Семья.
Отец – всю первую треть моей жизни уверял меня, что у меня ничего не получится и я все делаю неправильно. Фиг, не треть, а почти половину. Потому, все, что я в жизни достигла, это вопреки его мнению, и, видимо, чтобы ему чего-то доказать. Спасибо ему большое. Когда я купила лошадь он открыл рот, чтобы сказать по старой памяти, что я сошла с ума и ничего у меня с этим зверем не получится. Но – промолчал. Теперь с гордостью говорит друзьям: у Танюхи тут лошадь, я помогал в конюшне строить.
Мама. Человек абсолютно к жизни не приспособленный, но умеющий потрясающе выживать. Верит в то, что за мной она – как за каменной стеной. Здоровья в ее теле нет совсем. Тело есть, а здоровья – нет. Когда я купила лошадь и сказала ей, что самая большая проблема, что лошадь надо каждый день выгуливать, мама поинтересовалась этак делово: а где она находится, я (мама) могу ездить пару раз в неделю ее выводить. Тут я обалдела. Представив себе маму, ковыляющую с палочкой по Озеркам и ведущую на поводке здоровенную бешенную латвийку Зару. Ухохочешься! Нет, я ей просто горжусь. Постоянно просит свежие фотки лошадей. Ни разу в конюшню не доехала… Лошадей боится с детства, потому как в деревне ее лошадь хвостом смахнула.
Сын. Когда я впервые поехала катаца верхом (летом 2003 года), я просила сына меня отвезти и привезти, потому как боялась, что меня парализует прямо на лошади. Сына тоже посадили и покатали. Когда я сказала, что покупаю Зару, сын сплясал тарантеллу от радости и покружил меня на руках. Когда надо было Зару выгуливать, а я не могла, сын ехал в конюшню и скакал верхом в полях наперегонки с орловцем. Ни фига не умея ездить. Когда мы переезжали с конюшни на конюшню, сын строил денники, проводил электрику, помогал всячески. Когда я купила вторую лошадь, сын сказал: мать решила скупить весь пенсионный лошадиный фонд Санкт-Петербурга! Сказано было с укором, потому что я ему кататься не даю. Ему бы шашку и в поля! А для такого лося, как он у меня лошадей нет. Обижается.
Любимый. Ну, зато со мной не скучно. Первая фраза по телефону (в любое время суток): ты чего, на лошади скачешь? Это – вместо здравствуй. Моя поездка в конюшню – святое. Даже за счет личной жизни. В прошлом годе вывез меня на Эквирос и напокупал всякой мишуры для Зары. Сам хотел. Было приятно. Лошадей ни разу не видел… И не сильно хочет.
Остальные родственники. Вообще-то, к моим закидонам привыкли давно. Но, лошадь – это было сильно. Самое интересное, что я озвучила это желание (купить лошадь) еще до покупки. Ни один гад не отговорил. Все глаза оторащили: ого, лошадь! Я-то думала, меня вразумят… А все объяснялось просто: никто даже не представлял себе, чего это за зверь такой и с чем его едят. Ну, это как машину купить. Такая смесь машины и собаки. Сейчас, при встрече, все горячо интересуются здоровьем моих лошадей. Хоть бы кто моим поинтересовался… Одна невестка с племянником подсела верхом, ходит в нашу конюшню на занятия.
Вот написала и задумалась. Лис, спасибо за темку. А вот о чем: когда начинала этот опус, жалко себя было, аж до слез. Ну, всю жизнь – все сама, да сама! Устала! (Это – весенний авитаминоз). А написала, и оказалось: блин! да я же без поддержки своей семьи ни шагу бы в жизни не прошла! Ведь всегда кто-то был рядом, и всегда поддерживал, и всегда помогал. И потому я не боюсь проблем, в том числе и с лошадьми. Потому и уверенность, что – справлюсь.
Вот так-то.
